Книга Сирия и Палестина под турецким правительством - Константин Базили

Араб в позе молитвы. Рисунок акварелью У. Вильда, 1830-е гг.

Двор мечети и позы мусульманской молитвы. Рисунок акварелью У. Вильда, 1830-е гг.

Составляя более половины всего народонаселения Сирии, мусульмане почти в равной пропорции поселены по всему краю, за исключением гор Ливанской и Ансарийской, где их весьма мало. Вот приблизительное исчисление мусульманского народонаселения в семи пашалыках Сирии и Таврических округов, на основании нынешнего разделения края.

В городе Алеппе можно считать семейств мусульманских до 10 000.

В Алеппском пашалыке с городами и округами: Айнтаб, Антакия (Антиохия), Суэдия (Селевкия), Килис, Идлип и пр., до 50 000.

В пашалыке Аданском, с городами: Аданою, Тарсусом, Паясом и пр., до 22 000 семейств.

В пашалыке Триполийском, с городами: Триполи (Шам-Тараблюс), Латакиею и с северными отраслями Ливана, подведомыми сему пашалыку, до 7000.

В городе Дамаске до 25 000.

Дервиш. Гравюра XIX в.

В пашалыке Дамасском, с городами: Хамою, Хомсом, с округами Баальбека, Антиливана, Гаурана и страною Заиорданскою, до 23 000.

В пашалыке Саидском, с городами: Бейрутом, Сайдою, Суром и немногими мусульманскими деревнями у подошв Ливана, до 4000.

В пашалыке Аккском, с городами: Аккою, Кайфою, Назаретом и прилежащими округами Галилейских гор, до 4000. В пашалыке Иерусалимском, с городами: Иерусалимом, Яффою, Рамлою, Газою, Халиль-Рахманом (Хевроном), с Иудейскими горами, с Набулусом и Самариею, до 35 000.

В Халиль-Рахмане, в горах Иудеи и Самарии мусульманское народонаселение пребывает почти без примеси других племен и славится буйным своим нравом. В остальных округах оно более или менее перемешано с христианами. Главная его промышленность — земледелие. В городах Алеппе и Дамаске мусульмане наравне с христианами занимаются также рукоделиями, и есть много ремесел, не дозволенных христианам и почитающихся исключительным достоянием мусульман. Мы уже подробно говорили о судьбах сирийского рукоделия, равно и о состоянии земледелия. Мусульмане еще более обеднели, чем другие сирийские племена, от упадка промышленности сего края, и вряд ли предвидится улучшение их судьбы. В Алеппе и Дамаске есть предприимчивые купцы и значительные капиталы между мусульманами.

Торговец коврами. Рисунок акварелью У. Вильда, 1830-е гг.

Законы турецкие не предоставляют никаких гражданских преимуществ дворянству; не менее того арабское племя имеет свое родовое дворянство и сохраняет под турецким непосредственным управлением явные следы своего древнего патриархального и аристократического образования. В мусульманском народонаселении Сирии считается до 50 древних семейств, которые и поныне, обитая частию в городах с почетным именем аянов, частию в округах, наследственно ими управляемых, имеют значительное влияние на дела правительственные. Иным из них присвоены звания эмиров, беков и шейхов. Таковы эмиры Шихаб на Антиливане, беки Токан в Наплузе, шейхи Амр в Халил-Рахмане, семейства Рустем-Заде и Катар-Заде в Алеппе и пр. Сверх этой родовой аристократии есть еще сельские шейхи, назначаемые по выбору от общества, с подтверждения гражданской власти, для заведывания земскою полициею и делами о податях. Они представляют существенный элемент муниципального управления, свойственного арабскому племени, и соответствуют нашим старостам; но в то же время они составляют некоторым образом низший класс дворянства наследственного, будучи всегда почти назначаемы из среды известных семейств. Уважение к роду есть главная отличительная черта арабского племени. Есть целые общества поселян, гордящихся происхождением своим от древних аравийских племен; как, например, хассаниты, живущие в окрестностях Иерусалима и ведущие свой род от аравийских хассанитов, известных в истории Мухаммеда. Весьма много также шерифов (потомков Мухаммеда по матери) и сеидов (потомков по отцу); но это многочисленное племя пророка не более пользуется уважением народа здесь, как и в остальной Турции[293].

Духовенство магометанское в Сирии довольно многочисленно, особенно в городах Дамаске и Иерусалиме; но так как духовные и юридические училища находятся в большом упадке, то оно не достигает тех высших степеней иерархии, которые даются в училищах Константинополя и Каира. Мало заботясь о своем усовершенствовании в бесконечной науке Корана, при твердой вере, впрочем, что в этой книге заключается альфа и омега всех человеческих познаний, они довольствуются обильными доходами с имущества, приписанного мечетям (вакф), и прибыльною юриспруденциею, составляющею в Турции отрасль богословских наук.

В силу преобладающей ныне в Турции мысли о централизации, правительство приняло в свое ведение управление вакфов, определив содержание мечетям, которые по каноническому праву мусульман не должны получать никакой платы с прихожан за духовные требы. И действительно была пора положить пределы бесконечным по этой части злоупотреблениям. При огромных своих доходах с имуществ, приклоненных к мечетям под разными видами и назначенных дарователями на содержание имаретов (домов призрения) и медресе (духовных училищ), все это пришло с некоторых лет в неимоверное запущение как в материальном, так и в духовном отношении. Паши турецкие приписывают все это зло египетскому правлению и безверию Ибрагима. Они упускают из виду, что до египтян анархия была нормальным злом Сирии по всем частям управления. Дамаск, город ханжества, заветный город ислама, наполнен обветшалыми или опустелыми мечетями, которых развалины, испещренные всеми красами арабского зодчества, свидетельствуют о древнем блеске религии. Доходы с имуществ, вместо первоначального своего назначения на дела богоугодные, послужили, при ослаблении правительственного надзора, на обогащение аянов (приматов) и улемов. Мера, принятая ныне правительством, соответствующая описи в казну церковного имущества, могла бы и состояние мечетей улучшить, и казне доставить значительный доход. Но доселе мало пособила она злу; многие почетные семейства завладели наследственно правом содержать на откупе, без контроля, эти имущества за бесценок. На Востоке обычай имеет силу закона, особенно когда злоупотребление обычая обращается в пользу лиц и семейств могучих… И в самом деле, искоренение зла способно возбудить опасное для правительства неудовольствие всех высших сословий[294]. С другой стороны, сами турецкие чиновники хлопочут только о том, чтобы заменить старые злоупотребления новыми и присвоить себе источники обогащения туземного дворянства. По этой части, как и по всему, зло в Турции нисходит обыкновенно от высших правительственных слоев в низшее управление, на основании старинной, но всегда верной турецкой поговорки «в рыбе порча начинается с головы», балук баштан кокар. И в самом деле, хотя теперь чиновникам производится жалованье от казны, и притом весьма достаточное, однако должности подобного рода почитаются в Константинополе наградою министерским тварям за услужничество или средством к уплате долгов и к обеспечению куска хлеба на старость лет. Поэтому ропот местной знати на отменение того, что она почитает своим наследственным правом, не совсем безоснователен.