Книга Лики ревности - Мари-Бернадетт Дюпюи

Он разрушил волшебство одной будничной фразой:

– Жалко, если чай остынет!

– Правда, ведь ты уже налил себе в чашку молока, – прошептала она.

Удивительный момент единения душ, только что ими пережитый, промелькнул, оставив по себе смущение с привкусом ностальгии. Изора старательно делала вид, что ничего особенного не произошло.

– Ты мог бы оказать мне услугу? – спросила она. – Жером решил остаться с матерью до самого Рождества. Ему понадобятся одежда, бритва и учебник чтения по Брайлю. Я собиралась просить мсье Маро, но теперь это сделаешь ты. Мне не с руки появляться в квартале От-Террас.

– Из-за Йоланты?

– И поэтому тоже. Не хочу с ней встречаться. Я сделала глупость, и она до сих пор на меня сердится.

– Скажи, а вы с Жеромом правда передумали обручаться?

– Да, причем решение было взаимным, и мы расстались хорошими друзьями. Тома, мне не хочется сейчас об этом говорить.

– Понимаю. Не беспокойся, я прослежу, чтобы Жером получил все необходимое. Папа удивился вчера вечером, когда он не приехал в Феморо. Подумал, что Жером, как полагается заботливому сыну, решил первую ночь остаться с матерью. Хорошо, что сказала, иначе сегодня вечером мы бы ждали его обратно. Спасибо, Изолина, моя маленькая Изолина!

– Я выросла, Тома, – мягко одернула его девушка.

Он кивнул, отдавая себе отчет, что продолжает обращаться с ней, как с маленькой, только чтобы не видеть в ней женщину колдовской красоты.

– Ты выросла, я знаю. И изменилась, – признал он. – Ладно, мне пора. Йоланта, наверное, уже волнуется.

– Не забудь музыкальную шкатулку! Сейчас быстренько упакую.

Тома надел плащ и шапку. Прошелся по комнате, остановился перед акварелью, на которой был изображен пруд перед шато де Ренье, бросил взгляд на узкую дверь туалета, оклеенную бумагой в полоску.

– Что случилось с дверью? – удивился он. – Кажется, замок сломан.

– Понятия не имею, Тома, – торопливо ответила Изора. – Садовник на днях все починит. Много месяцев во флигеле никто не жил. Наверное, сюда наведывались мальчишки, они и поломали… Готово! Передаю подарок для Анны. Не урони!

Она с торжественной улыбкой протянула ему сверток, перевязанный розовой лентой. Он галантно поклонился, подошел к девушке и поцеловал в лоб.

– Наслаждайся новой жизнью, Изолина, – прошептал он.

В тот самый миг, когда Тома собрался уходить, в дверь постучали. Он машинально открыл дверь и оказался нос к носу с Жюстеном Девером.

– Здравствуйте, инспектор, – удивился он неожиданному гостю. – Новости в связи с расследованием?

– Я здесь не по работе, – резко ответил Девер. – До свидания, мсье Маро!

Изора раздосадованно вздохнула. После ухода Тома она предпочла бы побыть в одиночестве, чтобы помечтать о нем, снова пережить каждую секунду сегодняшней встречи. «Быть может, нам покровительствует сама фея Мелюзина», – подумала она.

По выражению лица девушки Жюстен сразу понял, что допустил ошибку. Только что он намеревался похвалить ее платье и прическу, но вместо этого сбивчиво пробормотал слова извинения.

– Как глупо! Незачем было грубить Тома, – пожурила она. – Он приходил мириться. Он меня простил, а тут вы со своими намеками, будто нас связывают дружеские отношения или даже нечто большее.

– Изора, я удивился, когда увидел его здесь, в твоем доме. А за что он тебя простил?

– Будет лучше, если мы снова перейдем на «вы», и вы не станете приходить слишком часто. Я дорожу своим местом.

– Я полагал, тебя это не смущает. К тому же, здесь нас некому подслушивать. Изора, я очень спешил тебя увидеть! Так почему Тома приходил извиняться? И что ты такого сделала, за что тебя нужно прощать?

Расспросы полицейского вызывали раздражение. Изора провела пальчиком по цветку морозника.

– Это допрос, проводимый по всей форме? – спросила она. – Вы недостаточно проницательны, инспектор. У мсье Амброжи из-за меня неприятности, поэтому Йоланта заболела. Тома разозлился и стал распекать меня, что я напилась и выболтала о пистолете. Но теперь он сожалеет, что не сдержался, и принес мне букет. Мы помирились. В этом нет никакой тайны и вообще – ничего особенного.

– И снова Тома! Не стоит себя утомлять, мне не нужны объяснения. Ты его любишь и будешь, как дурочка, любить еще много лет. Тебе понадобился учитель, эдакий Пигмалион, и я справился с задачей, а теперь мне пора убираться! Но скажи, Изора, на что ты надеешься? Этот тип женат на очень привлекательной женщине, и у них скоро будет ребенок. Ты рассчитываешь разбить семью или избавиться от соперницы, наведя на нее порчу, чтобы она умерла в родах?

Даже в состоянии холодной ярости Девер не терял чувства юмора. В отличие от Изоры. Она просто лишилась дара речи – настолько его слова ее поразили.

– Зачем приносить свою молодость в жертву мужчине? – спросил он, с жалостью глядя на девушку.

– Вы заблуждаетесь, – наконец обронила Изора. – Я не умею наводить порчу и не желаю Йоланте зла. Прошу вас, успокойтесь. В вас говорит ревность.

– Да, я ревную, а еще – вы разочаровали меня, Изора, – признался мужчина. – Прошлой ночью я поверил в чудо, но теперь понимаю, что ошибся.

Полицейский посмотрел на букет цветов на столе и горько усмехнулся.

– Морозник! Древние наделяли его магическими свойствами и использовали в черной магии. Его еще называют травой безумцев, потому что он как будто бы лечит деменцию. Ядовитое растение – такое же опасное, как любовь, – подытожил он.

– А еще – это рождественские розы. Название пришло из красивой легенды. Я прочла ее в книге по траволечению. Одной пастушке очень хотелось почтить младенца Иисуса в ночь его появления на свет. Шел снег. У бедной Маделон не было подарка, и она горько заплакала. Ангел увидел, как слезы капают на снег, и превратил их в белые цветы, формой похожие на звездочки – рождественские розы. Как видите, Жюстен, любое событие можно представить в черном и белом свете – как мрачное и злое или сотканное из света и доброты.

Она собрала грязные чашки и заварочный чайник и отнесла в мойку. Инспектор Девер почувствовал себя самым несчастным человеком в мире.

– Я не должен был ничего этого говорить. Изора, простите меня! С самого утра думаю только о том, когда же, наконец, увижу вас и поцелую. Я переживаю приступ романтизма и с трудом узнаю в себе парижского флика, который иронизирует по любому поводу и изображает равнодушие в общении с дамами, даже если они одарили его своей благосклонностью. Скажите, вы правда желали только получить опыт в постели? Лишиться девственности в отместку жестокому отцу? Ведь если Мийе узнает, он убьет меня на месте!

– Не сомневаюсь, – ответила Изора, которую не оставил равнодушной его искренний порыв. – Поэтому на вашем месте я бы сделала все, чтобы о нас не начали судачить в поселке. Если люди заметят, что вы бываете здесь в любое время дня и ночи, мне придется подыскивать другую работу и, к тому же, попрощаться с должностью учительницы, которую я рассчитываю получить в будущем году. Жюстен, послушать вас, так я поступила с вами дурно. На самом же деле, благодаря вам, я была очень счастлива прошлой ночью. И я говорю правду: вы мне нравитесь.