Книга Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова - Вадим Гольцев

Других обвинений анненковцев в насилиях в Семипалатинском уезде, относящихся к этому периоду, не было. Но вернёмся к расстрелу арестованных в иртышской проруби. Защитник Борецкий подверг этот факт подробному разбору. В своей речи он утверждал, что следственные материалы по этому факту бедны, и выражал сомнение, мог ли 24 октября по старому стилю лёд на Иртыше быть настолько крепок, что нужно было делать прорубь?

Несколько слов об анненковском вагоне смерти. На процессе, когда Анненкова спросили об этом, он высказал искреннее недоумение и понял, о чём идёт речь, лишь после длительного разъяснения гособвинителя.

Гособвинитель: — В показаниях вы говорили, что на всех вагонах с вашими войсками были надписи: «С нами Бог!» То же было и на вагоне смерти?

Анненков: — Не знаю…

Гособвинитель: — Но у вас-то был вагон смерти?

Анненков: — Но я не знаю, что вы называете вагоном смерти!

Гособвинитель: — Я хотел у вас спросить об этом! (Раздражённо.)

Анненков: — Не знаю, о чём вы говорите: такого вагона у меня (твёрдо) не было!

Гособвинитель: — Ну а вагон для арестованных у вас был, с чёрным знаменем?

Анненков: — Был!

Анненков действительно не знал термина «вагон смерти». Это название вагона для перевозки арестованных впервые дал казахский писатель Сакен Сейфуллин в историко-мемуарном романе «Тернистый путь», написанном в апреле 1926 года. Анненков этот роман, естественно, не читал, поэтому вопрос гособвинителя и вызвал у него недоумение. Никакого вагона смерти в том понимании, которое вкладывал в него С. Сейфуллин и советская пропаганда, у Анненкова не было. Кстати, «вагоном смерти» писатель называл не арестантский вагон, который был у Анненкова, а теплушки, в которых белые везли его из Акмолинска в Павлодар и в Омск. Анненков прибыл в Семиречье воевать, а не судить и карать местное население и врагов Белого движения. Для этих целей у белых в Семипалатинске были специальные органы: и контрразведка, и полиция, и суды, и специальные подразделения, в ведении которых и были интересующие суд вагоны для перевозки, а не для стационарного содержания задержанных. Для их постоянного содержания в распоряжении белых в каждом городе, в том числе и в Семипалатинске, имелись тюрьмы. Анненкову, который со дня на день должен был убыть на фронт, такие вагоны были не нужны, и стояли они не рядом с вагоном Анненкова, а в одном из тупиков. А у Анненкова был вагон-гауптвахта для содержания своих же солдат, нарушивших установленную им дисциплину. Но гауптвахта — это не вагон смерти и ничего зазорного в его наличии у Анненкова нет. Гауптвахта — непременный атрибут любой армии!

Всё это прекрасно знал и понимал гособвинитель Павловский. Выступая на процессе с обвинительной речью и осуждая наличие вагона-гауптвахты у Анненкова, он, будто не зная о вагонах для арестованных в поездах красных военачальников Л. Троцкого, М. Тухачевского и других, негодовал:

— Здесь же (в Семипалатинске. — В.Г.) почему-то рядом с вагоном Анненкова стоит вагон для арестованных. С каких это пор военачальники и главнокомандующие начали возить с собой вагоны для арестованных? За всю историю войн, я думаю, не найдётся таких историй!

Через несколько дней общественный обвинитель снова вернулся к вопросу о вагоне смерти:

— Вот вы однажды признались, — обращается он к Анненкову, — что у вас был вагон для арестованных. Скажите, по чьим распоряжениям расстреливались арестованные, находившиеся в этом вагоне?

— Из арестного вагона на станции Семипалатинск расстрелы производились по моему распоряжению! — чеканит Анненков.

— Много?

— Не помню!

— Вы расстреливали без суда и следствия, по своему личному распоряжению, пользуясь своей властью?

— Да.

Рисуется атаман, оговаривает себя, хочет выглядеть ещё интереснее. Никого он не расстреливал и не мог этого делать по причине, которую я уже называл, — ответственности военачальника за всё, что происходит на занятой его войсками территории. Анненков ни Семипалатинска, ни этой губернии не занимал и никакими правами на установление своего порядка здесь не обладал, он должен был соблюдать здесь порядок, установленный командованием 2-го Степного корпуса.

Мы уже знаем, что дивизия Анненкова прибыла на Семиреченский фронт в декабре 1918 года и воевала здесь по март 1920-го. Основным районом боевых действий дивизии Анненкова был регион с расположенными в нём сёлами Андреевское, Герасимовское, Глиновское, Колпаковское, Константиновское, Николаевское, Антоновское, Надеждинское, Петропавловское, Осиновское, Успенское и Черкасское. Следует заметить, что с первых дней пребывания в Семиречье дивизия встретила ожесточённое сопротивление крестьянских, партизанских и красногвардейских отрядов. Напряжённый и ожесточённый характер боёв, решительные цели, которые преследовали стороны, порождали ярость и взаимную озлобленность. Это не могло не влечь за собой отдельные эксцессы как с одной стороны, так и с другой. История сохранила мало примеров насилий красных в отношении местного населения и пленных, но не потому, что их не было, а потому что она большевиками была тщательно стерилизована. Но насилия были, и некоторые из них я приведу. Однако вначале рассмотрим обвинения в адрес анненковцев и определим, насколько они правдивы.

Свидетель Леснов, житель села Перевального Семиреченской области:

— Анненковцы зарубили родственницу и четырёх внучат, среди них — грудного младенца. Всего они зарубили свыше сотни сельчан, а одного ребёнка живым сожгли в колыбели.

— По каким же причинам? — спрашивает судья.

— А всё из-за Орлов! — не то осуждающе, не то с гордостью отвечает свидетель. На суде было установлено, что это была маршевая рота из Аягуза, не имевшая к Анненкову никакого отношения.

В зал входит свидетель Трухмалев, семидесятилетний старец, и на костылях ковыляет к судейскому столу. Он рассказывает, что, когда Анненков наступал на Константиновское, мужики убежали в горы. Белые, заняв село, начали рубить направо и налево, старых и малых, сожгли церковь, угнали скот, зарубили 300 человек.

— Какие же это были части? — спрашивает гособвинитель.

— Были тут китайцы, семиреченские казаки. Когда Анненков посылал их на наше село, то по две бабы на каждого сулил!

Свидетель Битоцкий из Константиновки дополняет Трухмалева:

— 20 июля 1919 года анненковцы с боем овладели селом. Крестьяне-старики с иконами пошли встречать их. Но те дали залп, убили нескольких, потом начали рубить и расстреливать, насиловать женщин. Живыми закапывали раненых. Свидетель Бидарева, тоже из Константиновки, показала, что анненковцы зарубили её мужа, забрали скот. Село подожгли, сгорело много домов.

— Анненков, вы были в Константиновке в это время? — спрашивает гособвинитель.

— Нет, не был. В Константиновке был командир бригады полковник Смердинский!