Книга Напряжение растет - Владимир Ильин

Не особо важно, как быстро ушедшая пытка сменится новой, в застенках ИСБ. Главное – пока есть ветер, а сквозь зажмуренные глаза пробивается солнце.

– Иди давай, – беззлобно толкнули его руки на повороте.

Возле въезда в поместье Панкратовых собрался представительный конвой машин. Две полицейские, сзади и в авангарде. Черный автомобиль сопровождения с небольшим значком – распахнутым глазом – на дверях и позади него тюремный автобус, серый, с двумя голубыми линиями вдоль корпуса. Люстры спецсигналов на каждой машине; неторопливые, уверенные в себе люди возле распахнутых водительских дверей.

– Загружаемся.

Его приковали к полу, стене и потолку автобуса, оставив в одиночестве, запертым в куб без окон. Из источников света – зарешеченная тусклая лампа. Цепи… Можно было бы порвать. Только есть ли смысл, если Сила все равно осталась где-то там, во вчерашнем дне? Двери он уже не откроет.

Через какое-то время, разбавленное ощущениями поворотов и звуками встречных автомобилей, привычный шум машины сопровождения позади стих. А где-то впереди, наоборот, взвыла сирена, спешно удаляющаяся вперед. Но автобус все еще двигался неспешно, по ощущениям, заходя на крутой поворот. Дизель автомобиля сопровождения также ощущался рядом.

Вдруг скорость упала, кузов качнуло, машина явно шла по обочине. Колеса заскрипели по камню. Двигатель затих, и в наступившей тишине раздался только звук хлопнувшей двери да тихий отзвук сирены впереди и… позади.

Дневной свет ударил через резко открывшуюся дверь. Тот же охранник, что застегивал наручники, невозмутимо расстегнул браслеты на ногах, вывел Кочетова из кузова и вручил очередной пакет с одеждой, водрузив сверху нормальные ботинки.

– С вами хотят поговорить. Переодевайтесь и садитесь в машину. – Распорядившись, охранник деликатно повернулся спиной.

Жил осенней жизнью лесной массив у поворота. Сбежать? А далеко ли удастся?

И Силы… Все еще нет.

Неспешно раздумывая и оценивая шансы на побег, Кочетов переоделся в джинсы, рубашку и серую кофту. Чуть подумав, водрузил на глаза темные очки, обнаружившиеся в пакете, и последовал к уже распахнутой задней двери машины сопровождения.

– Олег Степанович Кочетов… – изучая бумаги на коленях, мазнул по нему взгляду знакомый мужчина из ИСБ.

– Я…

– Умер… – завершил свою фразу тот, игнорируя Олега. – Казалось бы, оставил щедрое наследство. Но, как выяснится совсем скоро, опутанное долгами и залоговыми расписками. В итоге клубы достанутся ряду банков, местных и зарубежных. Спортивные залы перекупит федеральная сеть, другое имущество тоже не останется без владельцев. Но войдет в итоге все это в молодой холдинг «Алькут», зарегистрированный на Сейшельских островах под руководством Питера Юзефовича Джексона. Это теперь вы.

Вместе с последней фразой Кочетову вручили фото с изображением тучного и воистину огромного мужчины – как вширь, так и в высоту. На нынешнего Олега совершенно непохожего. Разве что ростом, да и то… Из-за объема талии Джексон казался ниже.

– Наберете в весе. Можете уже начинать – вот чипсы, кола. – Указал он на карман в переднем сиденье. – Татуировки вам сведут, нанесут новые. Характер у Джексона аскетический, так что со старыми излишествами придется попрощаться. Никаких картин и особняков. Хотя бы первое время. «Крыша» будет тоже другой, со старой проблемы.

– Что дальше? – Холодный ум Кочетова уже понял, что убивать его не станут.

А значит, вопрос был вполне логичен.

– Продолжите заниматься тем, что умеете. У нас не так много хороших и ответственных исполнителей, чтобы терять их просто так, – поднялся на него взгляд равнодушных глаз.

– Если татуировки сведут… – неожиданно ворохнулось в душе совершенно посторонняя мысль, на фоне адреналиновой волны, пришедшей с осознанием новой жизни, показавшаяся очень важной. – Я смогу повидаться с отцом?

– Насколько я знаю, у вашего нового образа нет отца. – Холодные глаза посмотрели на Олега, и тот согласно прикрыл глаза.

Не судьба… Даже в этой жизни…

– Еще вопросы?

– Что именно пошло не так в операции с Зубовым?

– Не занимайтесь стратегическим планированием, это не ваш конек, – холодно осадили его.

– Я бы не хотел допустить такую ошибку снова, – изобразил раскаяние Кочетов.

– Хм… Могу только порекомендовать внимательно смотреть, как общаются люди между собой, – подумав, решил сказать представитель госбезопасности. – И если сын аристократа начинает бегать по распоряжениям простолюдинов из собственной команды… делайте соответствующие выводы.

– Был кто-то инкогнито? – сжал кулаки Олег.

– Многие знания несут многие печали, верно? Давайте сосредоточимся на нашей миссии и не допустим, чтобы раковая опухоль кланов убила нашу любимую страну. Пусть живут красиво и ярко, живут для себя, не оставляя потомства. Этого хочет ваш отец. Думаю, если вы добьетесь успехов… – многозначительной паузой обозначил намек мужчина. – Он об этом узнает.

– Я все сделаю, – фанатично кивнул головой Питер Джексон.

Девичьи пальцы скользили по холодному стеклу, выводя на запотевшей от дыхания поверхности отражение мыслей в символах и абстрактных рисунках.

По ту сторону рамы заливали окна потоки воды, укрывая за дождевой завесой потускневшие краски домашнего парка: желто-черного, с редкими вкраплениями фиолетового и белого – поздних осенних цветов.

Казалось бы, ничего не разглядеть. Но девушка продолжала всматриваться в глубину сада, видя в смазанных образах не кусочек наступившей осени, но часть памяти. Приятной, судя по легкой улыбке на ее устах.

Из глубины дома доносились грустные отзвуки фортепиано. Более – никаких звуков. Разве что редкая капля стучала по желобу.

На короткое время, под аккомпанемент открываемой двери, мелодия в комнате становилась громче.

Но девушка не отходила от окна. Не повернулась она, и когда за спиной демонстративно громко раздались шаги.

– Ника, надо поговорить. – Голос отца был строг, он не потерпит непослушания.

В слабом отражении стекла удалось разглядеть выражение лица, напряженную осанку и несколько раскрытых конвертов в руке, украшенных гербовыми печатями. Он был явно недоволен.

– Да, папа.

Пальцы девушки сплелись у живота, локти прижались к бокам, фигура выражала смирение. Только легкая улыбка никак не сходила с ее губ, но это видел только дождь.

– Нам отозвали все приглашения, – сухой голос, пытающийся казаться строгим, на мгновение окрасился волнением и тревогой. – Я не смог добиться прямых объяснений. Ника, что произошло на турнире?

– Ничего…

– Дочка, если тебя посмели обидеть… – Сильная ладонь осторожно легла ей на локоть.