Книга Жажда жить - Джон О'Хара

Бетти была респектабельной женщиной. По всем критериям, которые подразумеваются самим этим определением, она была респектабельной дамой: ее нельзя было назвать симпатичной, потому она не вызывала никаких поползновений у лиц противоположного пола; в то же время не была и уродиной, и потому ей не надо было ударяться в запои. О ней всегда говорили: состоятельная, и никогда — богатая. Одежда защищала ее от стихии и не бросалась в глаза, но в то же время всегда отличалась опрятностью и многообразием, что исключало любые подозрения как в бедности, так и в склонности к эксцентрике. У нее был муж, но на него никто не покушался. У нее были дети, числом трое, — не слишком мало, не слишком много. Она была учтива, но не высокомерна. Это была и еще долгое время будет женщина без возраста — не юная и не дряхлая. Респектабельная женщина, Бетти всегда знала, как подать себя в качестве подруги Грейс, точно так же как знала она свое место в бридж-клубе на восемь персон. В то же время эти две женщины не столь разительно отличались друг от друга, как отличались Грейс и Конни. Это были эмоциональные женщины, в данный момент испытывавшие какую-то смутную неудовлетворенность; если у них еще и оставались надежды, то только на будущее, а с прошлым оставалось лишь примириться. Довольные собой, они выжидали. Им хватало силы, чтобы продолжать выжидать до тех пор, пока смутное не станет определенным и, возможно, утраченным.

Весна первого послевоенного года прошла быстро и под общим знаком: с возвращением. Соединения гвардии вернулись домой в мае, а жарким днем 4 июля прошли парадом, который принимал губернатор штата. Грейс с детьми наблюдала за парадом из тех же окон, перед которыми стояла, провожая земляков на войну. И снова с ней была Конни, но ни та ни другая не стали предаваться романтическим воспоминаниям о минувшем, стояли молча, лишь Альфред, когда капитан Бэннон, похудевший и загорелый, прошел мимо, заметил: ирландская рота.

— А ты откуда знаешь? — спросила Грейс.

— Вчера было написано в газете, я вырезал эту колонку. Вот. — Он протянул матери вырезку.

— Спасибо.

— Если не собираешься читать, может, вернешь?

— Пожалуйста.

Мимо прошли моряки во главе с офицерами флота и морской пехоты.

— Смотрите, вон мистер Холлистер, — прервала затянувшееся молчание Конни. — Вон тот, с кантом на плече. Альфред, ты ведь просил показать тебе мистера Холлистера.

— Который, говоришь? — спросила Грейс.

— С тесьмой на плече, третий слева.

— Это не тесьма, это фуражер, — поправил ее Альфред.

— Ну, это вряд ли, — возразила Грейс. — Фураж — это… кукуруза, овес, словом, то, чем кормят животных.

— Извини, мама, не фураж, а фуражер. Прочитай статью и сама поймешь. Вот как здесь сказано: «и морская пехота 2-й дивизии с фуражерами». Это награда, вроде как медаль за доблесть.

— Ладно, пусть так. Наверное, у этого слова два значения, и, возможно, я ошиблась, тем более что мистер Холлистер скорее всего сам писал эту заметку.

— А вы знакомы? — спросила Конни, не отрывая взгляда от военного строя.

— Да нет, поэтому и попросила тебя показать его.

— Ну да, — согласилась Конни.

По окончании парада все отправились на ферму. Решено было, что в нынешнем году никакого Кейп-Мэя не будет. Грейс заговорила об этом еще месяц назад: «Дети, как насчет того, чтобы нынешнее лето провести на ферме? Альфред, в следующем году ты, наверное, захочешь поехать в гости к друзьям, и ты, Анна, тоже, тем более что в школу тебе идти не надо. И отправитесь вы к друзьям на дачи. Трудно поверить, но оглянуться не успеешь, как окажется, что единственное время, когда мы сможем собраться вместе, будут рождественские каникулы». Тогда-то все дружно согласились провести лето на ферме, лишь на неделю или дней на десять отлучившись в Атлантик-Сити.

Дети, у которых на ферме нашлись шесть-семь сверстников, отправились на лодочную станцию, где намечался пикник с фейерверком. Конни и Грейс устроились перекусить на террасе.

— Удивительно, как дети выросли за это время, — заговорила Конни. — Всего полгода прошло, а как повзрослели, стали серьезнее, и характер появился. Ты должна быть довольна ими.

— Я и довольна, — откликнулась Грейс. — Стучу по дереву.

— С чего бы это?

— Ну, как сказать… Альфреду, скажем, совершенно наплевать на отметки в школе. Он способный мальчик… правда, любая мать о своем ребенке так говорит, но он действительно способный. А отметки хуже, чем у других, и я даже подумать боюсь, что он и в Лоренсвилле будет отставать.

— Просто возраст такой, нечего беспокоиться, — возразила Конни.

— Это еще не все. Альфред растет каким-то юбочником. На прошлую Пасху его отослали домой с одной вечеринки. Ее Мэри Уолл устроила для детей, так Альфред утащил какую-то девчонку в коридор и принялся целовать, а эта дура развопилась, прибежала Мэри, протянула ему шапку и велела научиться прилично себя вести, иначе ноги его больше в этом доме не будет. Она права, только лучше бы на ее месте был кто-нибудь другой. Могу представить, как вечером эта святоша говорила Джорджу: «Что мать, что сын — яблоко от яблони недалеко падает».

— Да пусть резвится, а на Мэри наплюй.

— Да, но мне совершенно не хочется, чтобы мальчик отвечал за мои поступки.

— А как насчет Анны? Она за штанами не гоняется?

— Не знаю. Но я слежу за ней в четыре глаза.

— Не забывай, Грейс, твоя мать тоже в четыре глаза за тобой следила, но ты кое-что себе позволяла.

— Моя мать была женщиной строгой, но не шибко умной.

— К вопросу об уме. Как такой человек, как Чарли Джей…

— Знаю, знаю, — прервала ее Грейс. — Если Чарли — лучший, кого можно было подобрать, я склонна с тобой согласиться: женщинам надо дать право голоса.

— Выбор пал на него не потому, что он лучший, — возразила Конни. — Наоборот, все дело в том, что он — кто угодно, только не лучший.

— Ладно, я никогда не лезла в политику, но… Чарли Джей?!

— И все же ты дала деньги, так? Мой тебе совет: когда снова попросят, давай только в том случае, если кандидат тебя устраивает.

— А как узнать, кто устраивает, а кто нет? — пожала плечами Грейс. — Ничего хорошего в этом, конечно, нет, надо разбираться.

— А ты, стало быть, не разбираешься? Кстати, как у тебя вообще дела? Например, на любовном фронте. Замуж не собираешься?

— Нет. Мои родичи в Филадельфии подобрали одного вдовца, но он оказался… хм-м… совсем неинтересным.

— Вот как?

— Ну да, а еще нам обоим было вроде как неловко. Знаешь, как это бывает, слишком уж очевидно нас сватали. Но в любом случае за такого, как он, я бы не вышла.

— И много вы виделись?

— Честно говоря, я виделась не столько с ним, сколько с его машиной. Он одалживал ее всякий раз, как мы с Анной приезжали в Филадельфию. Она, знаешь ли, там зубы выправляет.