Книга Спальня, в которой ты, он и я - Эмма Марс

На противоположной стене я заметила еще одну интересную деталь: несмотря на бледно-желтые обои, которыми была оклеена комната, на поверхности стены тонкой каемочкой ясно проступал прямоугольный каркас двери, связывавшей когда-то эту квартиру с той, что находилась этажом ниже. Доступ в квартиру Луи! – догадалась я, почувствовав легкий укол в сердце, но постаралась справиться с охватившим меня волнением до того, как хозяйка вернулась в гостиную с чашкой чая в руках. Волна аромата «Шалимар» ворвалась вместе с ней, постепенно смешиваясь с запахом жасмина, поднимающегося дымком над горячим напитком. Я смотрела, как она машинально помешивает ложечкой чай, и возвращалась мыслями к нашей последней встрече, а точнее – к истории Ребекки. Она ведь тоже идет по жизни, не ощущая ее реального вкуса, без радости и удовольствий, в которых Луи ей отказал. Решительно и навсегда отвергнутая своим возлюбленным, она с тех пор, судя по всему, так и не смогла оправиться от потрясения. Так и живет себе, но никакая работа, никакие новые любовные отношения не могут залатать брешь в сердце, через которую капля по капле утекает ее энергия.

Мне пришла в голову мысль, но я постаралась тут же ее от себя отогнать: три женщины сидят в одной комнате, и каждая из них была (или, по крайней мере, считала себя) любовницей одного и того же человека. Этот факт меня огорчает? Или забавляет? Меня это возмущает или возбуждает? Какая из нас, в конечном счете, сможет лучше других унять его любовный пыл, удовлетворить его страсть? Самая красивая, самая влюбленная… или, вопреки всем ожиданиям, самая ретивая?

(Рукописные заметки от 16/06/2009, написано моей рукой.)

Как бы она ни подготовилась к тому, что я пойду в атаку, мой вопрос оказался для нее полной неожиданностью:

– Ребекка, в каком году было открыто агентство «Ночные Красавицы»?

Я уже знала ответ. Когда я искала ее адрес на информационном сайте в Интернете, там дата была указана. Но мне хотелось услышать это из ее уст.

– В феврале 1992-го.

Точно. Значит, спустя более двух лет после смерти Авроры. Логичный вывод из этого: она не могла быть одной из нас.

– А до «Ночных Красавиц»?

Соня вмешалась в разговор и, на этот раз вполне уместно, уточнила:

– Что-то подобное вы раньше уже организовывали?

– Нет. Тогда я этим занялась впервые. Прежде я работала в отделе по связям с общественностью в разных отраслях.

– Например?

– В некоторых театральных агентствах, работала в фирме по продаже и распространению художественных фильмов. Но все это было давно.

Дружественные связи, о которых красноречиво свидетельствовали фотографии в ее доме, относились, без всяких сомнений, именно к тому периоду. Можно было догадаться, что те же персоны составили костяк ее клиентуры и обеспечили престиж, когда Ребекка переключилась на оказание услуг другого рода, основав свое агентство «Ночные Красавицы».

– Но я не думаю, что вы пришли сюда, чтобы изучать мой послужной список, – улыбнулась она, хотя в голосе прозвучала и ностальгическая нотка. – Если, конечно, можно так выразиться…

Рассматривая меня в качестве надежного депозитария, куда можно сдать мужчину, с которым она не знала, что делать дальше, Ребекка официально передала Луи в мои руки, и теперь ей остались только воспоминания. И еще – эта квартира, где она вскоре будет жить совсем одна, ведь Луи собирался окончательно отсюда съехать. Когда я увидела Ребекку в первый раз, она показалась мне такой сильной, такой уверенной в себе, а теперь я смотрела на нее, и перед моими глазами вставал образ старого морского суденышка, потрепанного штормами, оставленного в дальнем, заброшенном углу порта, куда никто не зайдет даже посмотреть на него. С облупившейся краской на корме, проржавевший местами, с крепким еще каркасом, но непригодный для дальнего плавания.

– Когда мы с вами встречались в последний раз, – я вновь приступила к допросу, – почему вы мне не сказали, что Дэвид – главный владелец агентства «Ночные Красавицы»?

Разумеется, на справочном сайте в Интернете об этом не было ни слова. Он не хотел, чтобы его настоящая фамилия мелькала среди акционеров, поименный список которых я еще как следует не изучила. Скорее всего Дэвид спрятался там под вымышленным именем.

Ребекка ответила не сразу, но то, что она часто заморгала, придумывая ответ, ясно показало, насколько мой вопрос в очередной раз ее удивил. Она сделала большой глоток горячего чая, прежде чем, закатив глаза к потолку, произнести:

– Даже не буду спрашивать, кто тебе об этом сообщил…

– И правильно, – ответила я с апломбом. – Я бы все равно не ответила. Вы же знаете правило: журналисты всегда защищают свои источники информации.

По правде говоря, у меня не было причин защищать Франсуа Маршадо, да и Дэвид рано или поздно узнал бы, кто его выдал. Но это дело, касающееся только нас троих.

– Дэвид не владелец. Он просто одолжил мне денег в самом начале, когда я организовала фирму, – лениво оправдывалась Ребекка. – Но это было пятнадцать лет тому назад. Вот и все.

– Вы хотите сказать, что ему не принадлежит доля в вашем бизнесе?

– Да нет, он – акционер, но давно уже не основной владелец.

Легко можно было бы перепроверить эту информацию, прибегнув к специальному расследованию в Интернете, но меня утомили административные подробности, которыми Ребекка меня снабжала, мне хотелось знать другое:

– Вы пока не ответили, почему скрывали от меня, что Дэвид имеет непосредственное отношение к «Ночным Красавицам», почему не сказали, что ему известны мои занятия с первого дня нашего знакомства?

– Это так важно? – спросила она, глядя на меня сквозь ресницы, прищурив глаза.

– Да! – сурово настаивала я.

Трудно сказать, что меня подталкивало к этому. У меня в руках было совсем мало фактов: фрагменты информации, кое-какие уточненные даты, и все базировалось исключительно на интуиции. У меня не имелось доказательств того, что деятельность агентства Ребекки как-то связана с драматической судьбой Авроры Дельбар. Я сама себе не могла объяснить, какую роль играет моя персона в сложных отношениях между братьями Барле. Я интуитивно чувствовала, что между этими двумя тайнами есть связь, но она оставалась для меня загадкой.

Ребекка поежилась и запахнула плотнее пеньюар, не столько от холода или смущения, сколько от желания себя защитить, прикрыв нежной шелковой броней свое худое тело.

– Видит бог, Дэвид был для Авроры совсем не таким мужем, на которого она рассчитывала. Но после того как ее не стало, он чуть с ума не сошел.

Речь о повязке на руке, конечно! Чтобы скрыть шрамы на левом запястье. Мне об этом уже было давно известно, зачем повторяться? Я усмехнулась про себя, но тут же сосредоточилась и предложила Ребекке продолжить рассказ.

– … Годы шли, а Дэвиду никак не удавалось поставить на этом крест. И тогда ему пришла в голову идея. Может быть, не ему, а Луи, я точно не знаю.