Книга Школа обмана - Борис Пугачев

— Гриша меня не баловал. Я исполнял обязанности его зама со строго регламентированными функциями. У тебя я тоже заместитель, но рамок…

— Не обижайся. Может быть, я не совсем четко формулирую. Не хочу сегодня этого паразита обсуждать. После нашего расхода я его, слава богу, вижу очень редко. Он и не мог тебя за себя оставлять, сам был заместителем у правления. Я тебе это уже объяснял. Мы же с тобой работаем в связке с полным доверием и полной взаимозаменяемостью. Какие тут рамки? Что надо, то и делаем. Пойми наконец, что нам ждать от кого-то указаний не приходится. Мы сами все осуществляем, без чьей-либо поддержки. Наоборот, как ты видишь, нам постоянно вредят… Что еще тебя волнует?

— Много чего, но всего не спросишь. Ты опять начнешь волноваться. Давай закругляться. Буду стараться.

— Пойдем масло упакуем и опечатаем склад. Я тебя до дома довезу?

— Не надо, я на метро. Заеду к Саше домой.

— На всякий случай поглядывай по сторонам. Хотя, полагаю, им сейчас не до нас, но… Как говорится, наш пострел везде поспел. Да, еще… Напиши вечерком все, что с тобой сегодня произошло. Бумагу эту никак не называй, подпиши, поставь число и положи где-нибудь дома. Например, в мамин секретер.

— Значит, опасность все-таки есть?

— Не знаю. Алексей считает, что нет, и предупредил меня, чтобы я подобного не предпринимал. Тебя же никто не предупреждал, пусть такая бумага лежит. Все там опиши, в том числе и Алексея с его сотрудниками упомяни, телефоны, адреса…

— Сделаю.

— Ну, будем прощаться. Если задержусь, то сильно не дергайся. Объясняй всем, что я с тобой периодически созваниваюсь…

Сев в машину, Родик задумался о том, что ехать ему ни к кому нельзя. Даже к Александру Николаевичу… «Остается только гостиница. Там и телефон есть, и людей много. Межгород они к полулюксу подключили, связь с Душанбе должна быть. Надо попробовать зарегистрироваться на фамилию Оксы. Скажу, что завтра она приезжает, а бронь оплачу с сегодняшнего дня. Они только обрадуются. Администрация меня и ее знают и уже давно не просят ее паспорт. Я так уже делал. Зайду в номер якобы посмотреть, позвоню и пойду ужинать, а часов в десять-одиннадцать вернусь. Никто не заметит, а если и заметят, то меня выгонять не станут. Лишь бы связь с Душанбе была…»

План удался без особого труда. Полулюкс, как обычно, был забронирован, но, узнав Родика, администратор бронь сразу сняла, правда, недвусмысленно намекнув на вознаграждение, которое тут же и получила.

Только зайдя в номер, он подумал, что у него с собой нет ничего, даже зубной щетки и бритвы.

Порывшись в портфеле, он нашел из того, что могло пригодиться несколько тысяч рублей, две нераспечатанные пачки стодолларовых купюр и шариковую руку. Под руку попалась потрепанная коробочка с поломанным изваянием Шивы. Вспомнив последний разговор с Оксой, он открыл ее, намереваясь заняться изучением возможности реставрации. Однако там не было обломков черного дерева, которые он сам туда положил.

Родик в недоумении вытряхнул содержимое на покрывало кровати. Шива как живая застыла в хорошо знакомой позе.

Он взял ее и, покрутив, с изумлением заключил, что никаких следов, свидетельствующих о ее недавнем плачевном состоянии, нет. Какой-то первобытный ужас охватил Родика. Он бросил статуэтку на пол и ударил изо всех сил каблуком ботинка. Ничего не произошло. Только по ноге прошел неприятный импульс. Он теперь уже двумя ногами попытался ее растоптать. Безрезультатно. Родик поднял изваяние и с благоговением поставил на прикроватную тумбочку, а сам присел рядом. Шива спокойно восседала на пьедестале, прикрыв глаза и сложив из большого и указательного пальцев одной из левых рук кольцо. Родик напрягся, пытаясь вспомнить, видел ли это раньше, но не смог. Вдруг ему показалось, что ее обнаженные груди с рельефными сосками и обрамляющими их бусами, опускающимися до тонкой талии, переходящей в по-восточному широкие бедра, ритмично вздымаются. Он потряс головой, стараясь сбросить наваждение. Ничто не менялось. Он схватил статуэтку и засунул обратно в коробочку. «Чертовщина какая-то. Вероятно, перенервничал», — подумал он, пряча коробочку в портфель.

Закинув зачем-то портфель под кровать, он стал набирать код Душанбе.

— Окса, привет. Как дела?

— Все без изменений. Как у тебя?

— Нормально. Неожиданно появилось свободное окно. Выполняю свое обещание. Едем отдыхать, но выехать желательно в течение двух-трех дней, а то потом опять дела замучают.

— Вот здорово! Поедем в Турцию. Если бронь не пропала, то выезжать надо завтра или послезавтра. В четверг утром нужно быть в Ялте. Я как чувствовала! Сейчас уже поздно, а завтра рано утром все выясню и тебе перезвоню.

— Я сам тебе позвоню. Во сколько?

— Как проснешься. Не забудь, что у нас на два часа смещение времени. Часам к десяти по-нашему будет все ясно. Думаю, что все в порядке.

— Хорошо, ровно в восемь по Москве жди звонка. Не уходи. У нас какие-то деньги остались?

— Очень много. Я же говорила: те, что Сенгак передал, да и машину продала. Взять с собой?

— Возьми. Да, еще… Никто не знает, что мы поедем отдыхать. Официально я лечу в Душанбе в командировку, как обычно. Поскольку мои еще на даче и вся одежда грязная, а стирать я не буду, возьми все необходимое из моей квартиры. Если чего-то не хватает — купи. Обувь тоже не забудь, что-то легкое…

— Не волнуйся, все соберу. Я очень рада, что мы едем отдыхать.

— До завтра. Целую.

— Целую.

— Все, что возможно, сделал, — разъединяя линию, вслух заключил Родик и подумал: «Жрать хочется страшно. Да и выпить не помешает. Надо попробовать заказать что-нибудь в номер».

48 глава

Наши действия чаще определяются нашим характером, чем нашими интересами.

Я. Холл

Шум, складывающийся из громких шагов, возгласов, хлопанья дверей и гула пылесоса, фиксировался сознанием спящего Родика и наконец разбудил его. Взяв наручные часы, он некоторое время близоруко всматривался в циферблат в сумраке плохо освещаемой из окна комнаты, стараясь понять, где минутная, а где часовая стрелки. Понять не удалось, и он на ощупь нашел очки. Была половина девятого.

— Черт. Проспал, — сам себе сказал Родик, сев на кровати, потом пододвинул телефонный аппарат и набрал код Душанбе.

Соединение никак не происходило. Прекратив мучить телефон, он босиком прошел в ванную, залез под душ. Вода была чуть теплая, и это ему понравилось. Она приятно струилась по лицу, медленно избавляя его ото сна. За неимением зубной щетки Родик почистил зубы пальцем, прополоскал рот, дурашливо выплевывая воду на кафель стены, и взбодрился. Растеревшись полотенцем, он побежал снова дозваниваться до Душанбе, внутренним чутьем ощущая, что сейчас ему это удастся. Действительно, в трубке раздался голос Оксы: