Книга Звездная река - Гай Гэвриэл Кей

Снегопад прекратился, когда они вернулись в заросли бамбука. Подъезжая к ним, Дайянь ухнул болотной совой, и Цзызци оставил их в живых.

Они вернулись к роще у выхода из туннеля. Там они спешились. Дайянь огляделся. Темнота, очертания людей. Если Катаю суждено уцелеть, а Ханьцзинь будет отомщен и отвоеван, то все должно начаться в этой роще.

Он сказал:

– Дело сделано. Нам нужно быстро ехать на юг и встретиться с нашей кавалерией по пути туда, потому что нас будут преследовать. Нам нужна еда и питье, и подходящая одежда для принца Чжицзэна, который теперь с нами.

И, как он и ожидал, как было совершенно уместно, услышав это имя, все люди опустились на колени, и женщина, которую он любил, тоже.

* * *

Он слышал стук конских копыт, и крики, и топот бегущих ног, и вопли. Его желудок сжимался и бурлил, словно он наглотался змей. Пылали пожары, огонь лизал фасады домов до самых крыш с раздвоенными коньками, но пока не на той площади, где стоял на страже Ци Вай перед хранилищем.

На площади никого не было, кроме него. Он понимал, что это ненадолго. Он держал в руке меч. В какой-то момент ему стало казаться, что это глупо, а немного позже (он так его и не положил) уже не казалось глупым. Он понятия не имел, как им пользоваться, но, по крайней мере, он умрет с честью.

Он здесь готовился сражаться с уличными грабителями. Со своими соотечественниками. Он знал, что даже их он бы не испугал, но думал, что они могут предпочесть уйти в другое место, которое никто не охраняет, и не рисковать.

Варвары, налетевшие на город, так не будут рассуждать, когда придут, а они придут, несмотря на то, что это темный и неприметный уголок поселка клана. «Всадники будут обшаривать город, – думал Вай, – сначала, конечно, территорию дворца или кварталы развлечений. Но они доберутся сюда. Сегодня ночью, утром. Скоро». Он посмотрел вверх, на падающий снег. Он был мягким, даже красивым.

Он вспомнил о матери и отце. Его отец говорил, с вызывающей зависть уверенностью, что варвары пришли только за серебром и шелком. Что они уйдут, когда им заплатят. «А после этого, – говорил он, – мы отберем назад серебро, торгуя с ними на границе, как делали много лет». Соответствующие люди будут наказаны, новый император назначит новых советников, все будет продолжаться.

Возможно, его отец уже умер к этому моменту на другом краю поселка, и мать тоже. Думая об алтаях, вспоминая рассказы об их завоеваниях, Вай надеялся, что она умерла. Надрывающая душу мысль. Его мать была холодной, суровой женщиной, но сын уважал ее, а она с уважением относилась к выбранному им пути, к его предпочтениям – тем, о которых она знала.

Она выбрала для него жену, которая несколько лет была ему хорошей спутницей. Он до сих пор не мог бы сказать, как и когда все изменилось. Иногда человеку нужно что-то еще от жены, от жизни.

Его мысли о Коу Яо, его управляющем, его любовнике, были несложными. Он хотел, чтобы он сейчас находился на юге, в безопасности, вместе с девочкой. Настолько в безопасности, насколько позволяет человеку и ребенку время. Он сделал для этого все, что смог. Что касается Шань – возможно, его жена уже за пределами города.

Он надеялся, что это так. Она приходила и просила его присоединиться к ней, в своей забавной смешной шляпе на голове. Он отказался. Они поклонились друг другу. Наступает такой момент в жизни, и он сейчас его переживал, когда ты не можешь отделить себя от того, чем занимался всю жизнь, что любил.

То, что он любил и что делал, большая часть, лежит у него за спиной в хранилище. Он не собирался утверждать, что ведет себя достойно или храбро, стоя здесь и неуклюже держа меч, но он не изменил себе и богам. Может быть, это будет иметь хоть какое-то значение?

Он услышал треск, потом рев и вздрогнул, испугавшись. Он посмотрел налево: красно-оранжевый язык пламени взлетел в небо, крики доносились оттуда. Захватили дом за стеной поселка. Он крепче сжал старый меч, ожидая на пустом дворе.

За его спиной, за запертой дверью, находились предметы, обладающие красотой и силой, времен Третьей, Пятой и недолгой Шестой династий. Ритуальные треноги и колокола, один из них был очень тяжелый, его с большими усилиями привезли в Ханьцзинь с реки Вай. Там был нефрит на лакированных столах, в сундучках, всевозможных цветов – зеленый, белый и очень бледный желтый. Один резной орнамент, который он любил, был почти черным. Там были статуэтки, украшения и вазы. Огромные сосуды для вина. Ювелирные изделия. Там были вазы и чаши, чайные чашки и кувшины, некоторые такие древние, что просуществовали на свете дольше Катая. Там были свитки – правительственные указы, эдикты, личные дневники, письма поэтов, стихи, трактаты, даже приказ о казни. В хранилище с высоким потолком лежали плиты с надписями, которые он (и его жена) расшифровывали многие годы.

Эти вещи и те, что хранились дома до этой зимы, все они были благословением и трудом его жизни. Они были тем, чем был он. «Я был, – внезапно подумал Ци Вай, – маленьким человечком с маленьким факелом, который смотрит назад, все дальше и дальше». Он пытался осветить тот путь, по которому они все пришли. «Это неплохой способ прожить жизнь», – подумал он.

Он и правда совершенно не знал, как пользоваться этим мечом, только сжимал рукоять и махал им то в одну, то в другую сторону, как иногда маленькие дети машут бамбуковыми палками, воображая себя героями былых времен. Потом начинается настоящее образование, и они узнают, что во времена Двенадцатой династии подобные мечты неуместны, а позже начинают отращивать длинный ноготь на мизинце левой руки.

Когда первые всадники выехали на площадь, у них не было факелов, а пожары были так далеко, что Ци Вай смог остаться незамеченным в темноте возле хранилища. Он даже ранил первого, кто подошел к запертой двери, размахнувшись мечом изо всех сил. Он испытал потрясение, когда меч вонзился в бок этого человека, от столкновения меча с телом, от его грубости. Больше он ничего не успел почувствовать. Меч следующего всадника вонзился в его живот и жестоко распорол его до верха. На Ци Вае не было ничего похожего на доспехи, только несколько слоев одежды от холода. Этот удар отнял у него жизнь, отправил через двери смерти в долгую ночь.

Двери хранилища позади его тела взломали, занялись грабежом, но было очень темно, и в конце концов большинство из хранящихся там предметов, опись которых в течение нескольких лет старательно составили Ци Вай, сын Ци Ляо, и его жена, поэтесса Линь Шань, увезли на север, в степи, вместе со многими другими вещами и многими людьми, образовавшими страшную процессию.

Существует много способов прожить жизнь. Его жизнь совсем не была выдающейся, но он внес настоящий вклад, принес пользу государству, империи, а это больше, чем когда-либо совершил любой член императорского клана. Он был эксцентричным, но не покрыл себя позором. И то, как он умер, делало ему честь, когда Ханьцзинь пал под натиском алтаев. Его не погребли, как положено. Никто из них в ту ночь не был погребен – там появилось много призраков.

Часть пятая

Глава 25

Как и в случае с духом на острове Линчжоу, Лу Чэнь был единственным в поместье «Восточный склон», который видел там призрака.