Книга Умереть в Париже. Избранное - Кодзиро Сэридзава

В первой из этих книг, озаглавленной "Улыбки богов" ("Ками-но хохоэми"), Сэридзава вспоминает молодого французского учёного-астрофизика, постоянного пациента туберкулёзных лечебниц, который говорил: "Я не верю в религии, толкующие Бога… но я верю в существование Бога. Религий — много. Бог — один". Слова, прозвучавшие когда-то неожиданно для тридцатилетнего Сэридзавы, помогли ему в дальнейшем найти свою веру через понятие "Великая Природа". И ещё одно запало ему в душу из того разговора: вера и религия — не тождественны. Кодзиро Сэридзава, который и сам, и через героев своих произведений всю свою долгую жизнь размышлял о Боге, не принял никакой конфессии. Ритуал прощания с ним был гражданским.

Труд писателя продолжался более полувека, он представлен в самых разнообразных жанрах (от пятистраничных рассказов до многотомного романа, от эссэ и авторских заметок до философских размышлений). Разумеется, стиль его с годами менялся. Сэридзава долго и непросто искал и отрабатывал собственную манеру письма. И всё же смело можно сказать, что самой характерной интонацией на протяжении всего творчества писателя оставалась исповедальность. Это подразумевает и предельную искренность, и своеобразный взгляд рассказчика — одновременно изнутри и как бы со стороны, — и отсутствие надрыва, разоблачительности, бичевания. Почему-то кажется, что у автора был негромкий голос…

И ещё одно ощущение: в произведениях Сэридзавы неизменно присутствует Память — не как застывший отпечаток прошлого, а как реальный участник событий, воздействующий на героев и определяющий их настоящее и будущее. Может быть, именно поэтому завязкой сюжета, формой рассказа у него часто становились письма из прошлого, дневники и записки людей, уже покинувших этот мир. Яркий пример тому — его "Разговор с ушедшим". Да, это несомненно остропсихологическое антивоенное произведение, но это ещё и рассказ о том, как невидимые нити человеческой Памяти сплетают воедино встречу молодого японца во Франции двадцатых годов с философом Бергсоном, с его глухонемой дочерью (кстати, впервые это произведение было опубликовано под названием "Глухонемая дочь") — и судьбу совсем юного новобранца, которому накануне неизбежного поражения Японии в 1945 г. предстоит участь морского камикадзе; он погибает, а через него, уже ушедшего, нити Памяти уходят дальше в будущее. Вспоминается точное образное выражение "бесконечность мгновения" — так названо исследование японской литературы у культуролога Валерия Мильдона.

О творчестве Сэридзавы можно говорить в традиционном русле преемственности в развитии гуманистических идей, его можно с таким же успехом рассматривать и в популярных сегодня ракурсах: глобализация сознания, диалог культур, поиск гармонии между восточным интуитивизмом и западным рационализмом. Конечно, это интересно и полезно, но есть ещё иной, более простой ракурс: пока люди будут рождаться на свет и покидать его, им суждено любить, страдать, задумываться о месте человека в мироздании, стремиться к пониманию нашего мира. Вот об этом и писал Сэридзава.

Татьяна Розанова