Книга Зависть - Сандра Браун

— Как ты умудрился не разбудить меня, когда пересаживался в кресло?

— У меня большая практика, Марис. Она вздохнула, потом снова потянулась и села, натянув простыню до самого подбородка.

— Который час? — спросила она.

— Тебе пора возвращаться, если ты не хочешь, чтобы Майкл застал тебя с поличным, — ответил Паркер.

Он был в одних трусах. Плечи у него были широкими; руки — развитыми и мускулистыми, живот плоским, скульптурно-рельефным. Спящий член слегка приподнимал тонкую ткань трусов, и Марис на мгновение снова вернулась мыслями в прошедшую ночь.

Потом она увидела его ноги.

Вчера она старалась даже не смотреть на них, чтобы ненароком не уязвить Паркера, и ей хотелось думать — их близость окончательно убедила его, что стесняться нечего. В противном случае он бы не сидел сейчас перед ней, не пряча ноги, а постарался бы прикрыть их хотя бы клетчатым шотландским пледом, который висел на спинке соседнего кресла.

Похоже было — он хотел, чтобы она их увидела. И Марис смотрела, смотрела во все глаза, не в силах отвести взгляд.

Но самое ужасное заключалось в том, что она не сумела скрыть свою реакцию. Каким-то чудом ей удалось не вскрикнуть, однако Паркер не мог не заметить, как у нее перехватило дыхание, а кровь отхлынула от лица.

Лицо Паркера тотчас сделалось неподвижным, словно окаменело, веки слегка опустились, а голос резал, как остро заточенное холодное лезвие.

— Я предупреждал тебя — я не особенно красив.

— О, дорогой, как же тебе было больно! — Соскочив с кровати, Марис опустилась перед ним на колени. «На него напала акула!» — вот что первым пришло ей на ум при взгляде на эти страшные шрамы. Марис приходилось видеть фотографии людей, которые подверглись нападению акул и спаслись только чудом. Из их тел были буквально вырваны куски мяса, а шрамы, которыми были покрыты ноги Паркера, весьма напоминали следы острых акульих зубов.

Самый большой шрам представлял собой впадину размером с кулак на внешней поверхности правого бедра. Другой шрам шириной в добрых полдюйма тянулся спереди вдоль всего левого бедра и, изгибаясь, уходил под колено. Обе ноги от колен и ниже были покрыты более короткими пересекающимися шрамами — некоторые из них были белыми, бугристыми, другие же представляли собой полоски гладкой, тонкой, как будто чужой кожи. Коленные суставы и лодыжки выглядели непропорционально маленькими, словно усохшими, и, казалось, навсегда утратили нормальную подвижность Также на правой ноге не хватало двух пальцев.

Чувствуя, как волна жгучей жалости и сочувствия охватывает ее, Марис провела кончиком пальца по длинному гребню «дикого мяса», наросшего на одном из самых больших зигзагообразных шрамов.

— Они все еще болят? — спросила она.

— Иногда.

Марис наклонилась ниже и поцеловала страшный шрам Паркер погладил ее по щеке, но она перехватила его руку, поднесла к губам и поцеловала ладонь.

— Ну а теперь, когда ты наконец удовлетворила свое любопытство, как насчет того, чтобы перепихнуться разок перед завтраком? — спросил он.

Марис невольно вскинула голову:

— Что-о?!..

— Разве я непонятно сказал?

Марис была потрясена так, как если бы он ее ударил. Медленно выпрямившись, она подняла с пола ночную рубашку и сделала попытку прикрыться ею.

— Ч-что случилось?

— Ничего, просто утренний стояк замучил. Необходимо безотлагательно им заняться. Обычно в таких случаях я пользуюсь услугами Мамаши Правой, но коль поблизости оказалась подходящая дырка…

Марис только головой покачала. Не грубость шокировала ее, а нечто другое. Паркер не шутил. Он даже не подмигнул ей, давая понять, что это просто предложение — быть может, не слишком удачное — заняться любовью. Нет, он сказал грубость намеренно, расчетливо, желая причинить ей боль.

— Почему ты так себя ведешь, Паркер? — спросила Марис.

— Потому что я так устроен.

— Не правда, ты совсем не такой. Ты…

Паркер небрежно пожал плечами.

— Ладно, не бери в голову… — Развернув кресло, он покатил его к шифоньеру в углу. — У меня тут кое-что для тебя есть…

— Паркер!.. — в отчаянии вскричала Марис. Он остановился, обернулся.

— Ну что?..

— Почему ты так разговариваешь со мной? Я не понимаю!.. Что-нибудь случилось? Может быть, я чем-то обидела тебя вчера?

— Так ты не понимаешь?.. Не помнишь? Ладно, постараюсь объяснить. В промежутке между вчерашним вечером и сегодняшним утром ты испытала чуть не вдвое больше оргазмов, чем я… Правда, после пятого или шестого раза я перестал считать. Конечно, когда имеешь дело с женщинами, не сразу разберешься, где кончается один оргазм и начинается другой. Трудно даже сказать, настоящие они или нет… Но даже если ты имитируешь оргазм, дорогая, ты делаешь это очень убедительно!

С этими словами Паркер открыл дверцу шифоньера и вынул из внутреннего ящика картонную коробку. Развернувшись лицом к Марис, он окинул ее откровенно враждебным взглядом.

— Ничего не могу сказать, миссис Мадерли-Рид, ваша щелка пришлась мне как раз по размеру — она у вас тугая, как мышиная норка, и мокренькая, как рот. Не понимаю, почему ваш муж решил оставить такое сокровище и поискать счастья на стороне…

Из глаз Марис потекли слезы унижения и обиды. Резким движением руки она попыталась смахнуть их со щек, поспешно натянула ночную рубашку и накинула халат.

— Я не знаю, что с тобой случилось, — проговорила она прерывисто, — но мне… я не хочу тебя слушать. Хотя бы потому, что в умении говорить гадости с тобой трудно тягаться!

— А у меня сложилось прямо противоположное впечатление. По-моему, у тебя довольно большой словарный запас. Быть может, он не такой выразительный, как у меня, но я уверен — если ты как следует напряжешь память, то обязательно вспомнишь что-нибудь подходящее к случаю. Даже если это случится в самолете на обратном пути в Нью-Йорк, ты можешь послать мне последнее проклятье телеграммой. Ведь теперь ты уедешь, я угадал?

Не удостоив его ответом, Марис направилась к двери.

— Подожди! — окликнул ее Паркер и, подкатившись к ней, протянул коробку, которая лежала у него на коленях.

— Что это?

— «Зависть». Последний, окончательный вариант. Здесь все.

Марис так растерялась, что взяла коробку в руки и озадаченно посмотрела на нее.

— Значит, ты закончил «Зависть»? Когда?!

— Очень давно. Все это время она была готова и лежала здесь. То, что ты читала, это… мои старые черновики.

Марис открыла рот, но слов не было. Да и что она могла сказать?

Паркер наблюдал за ней, не скрывая своего удовольствия.