Книга Прекрасная толстушка. Книга 2 - Юрий Перов

— Я этим похвастаться не могу, — сказала я.

Вскоре мы свернули в дачный массив, и я стала узнавать места. К даче теперь вела прекрасно асфальтированная дорога, которую тепло-охристым светом заливали часто стоящие фонари.

Едва машина приблизилась к высокому деревянному за бору, как створки массивных железных ворот стали беззвучно разъезжаться… Не снижая скорости, мы подъехали к даче, и в ту же секунду на крыльцо вышел Игорь.

Я не могу описать чувства, охватившие меня в тот момент. Если при встрече с Василием я, не задумываясь, бросилась к нему на шею, то тут замерла, не доходя до Игоря, и мы долго стояли, молча глядя в глаза друг другу и не решаясь ни на слово, ни на жест…

Мне показалось, что Игорь стал еще выше и сухощавее. Сеть мелких морщинок, невидимых по телевизору, при верхнем свете уличного фонаря обозначилась резче. Глубже стали впадины на щеках…

В конце концов я сделала шаг к нему навстречу и протянула руку.

— Может быть, ты предложишь даме чашку чая? — Сказала я.

Он пожал мою руку. Его ладонь была лихорадочно горяча.

Внутри дача была совершенно другой. От прежней обстановки не осталось ничего, кроме камина. Дорогая, невероятно удобная и мягкая мебель была обтянута тончайшей кожей цвета слегка топленых сливок, почти белой. Каминная решетка, набор каминных приспособлений раньше, сколько я помню, был из черного кованого металла, теперь все это сверкало хромом и имело самые современные, изысканные формы.

Здесь было заменено все — рамы, полы, потолки, отделка стен, мебель, не говоря уже о радиоаппаратуре. Она была какая-то невиданная и своими непривычными очертаниями напоминала оборудование космического корабля из фантастического фильма. Она наполняла тишайшими и сладчайшими звуками Моцарта всю огромную гостиную до самых дальних уголков. Создавалось впечатление, что ты купаешься в музыке, которая при этом дает возможность разговаривать не повышая голоса…

В ответ на мои восторженные охи и ахи Игорь сдержанно кивал. Очевидно, он ждал от меня других реакций, других слов.

— Хочешь посмотреть второй этаж? — спросил он.

— Неужели и коллекция сохранилась? — удивилась я.

— Не вся. Только самое для меня дорогое…

Его кабинет тоже преобразился до неузнаваемости. Вся мебель была современная, но, как и прежняя, из мореного дуба, а вдоль светлых, почти белых стен какой-то невероятной прямизны и ровности стояли на тонких блестящих ножках стеклянные саркофаги, в которых покоились на специальных подставках предметы из его коллекции, подсвеченные невидимыми светильниками. На самом видном месте матово светилась знаменитая «гурда».

Кабинет от этого был чрезвычайно похож на дорогой европейский музей.

— А где же книги? — вырвалось у меня.

— Здесь, — улыбнулся Игорь и нажал на стене какую-то невидимую кнопочку.

Стена за письменным столом неторопливо разъехалась и обнажила книжные стеллажи, плотно заставленные книгами. Игорь нажал еще какую-то кнопку, и книжные полки, совершив какой-то замысловатый пируэт, утонули в глубине, уступив место другим полкам с другими книгами. Еще нажатие кнопки, еще один пируэт — и следующие полки заменили место предыдущих.

— И сколько раз их можно менять? — слегка обалдело спросила я.

— Пять раз. Тебе нравится?

— По-моему, слишком функционально… Честно говоря, старый кабинет мне нравился больше… Правда, я была тогда чуточку моложе… Может быть, все дело в этом? Ведь, как сказал однажды известный писатель Николай Климонтович, «единственно неизменный критерий в нашей жизни — наша молодость…»

— Мне тоже старый нравился больше, — улыбнулся он. — Но дизайнер меня переубедил. Он сказал, что я буду принимать в нем не только старых друзей, связанных с прежней обстановкой воспоминаниями…

Он нажатием кнопки убрал стеллажи и сдвинул половинки стены на место.

— И потом, когда дачу перестраивали, я даже не мечтал, что ты когда-нибудь увидишь ее снова…

— Что же изменилось с тех пор? — спросила я, пристально посмотрев на него.

— От отчаяния я сделался храбрым… — ответил он, не отводя взгляда. — Ты простила меня?

— Да, — твердо сказала я. — Вернее, я поняла, что ты невиновен и тебя не за что прощать…

— Когда это произошло?

— Сегодня…

— Ты видела меня по телевизору?

— Да, но не в этом дело… Просто я раньше думала… — Я замялась, решая, сказать или нет… Решила сказать. — Просто я не думала о тебе как о живом. Мне сказали, что ты умер.

— Так оно и было… — ответил он. — Давай спустимся…

— И растопим камин, и ты расскажешь мне все… Все, что сочтешь нужным… Ведь ты, как это следует из письма, знаешь обо мне много, а я, как и раньше, не знаю о тебе ничего…

Он бросил на меня короткий изучающий взгляд.

— Нет-нет, — сказала я, — это совсем не упрек… И потом, никогда еще ореол тайны не портил мужчину в глазах женщины…

9

Мы спустились в гостиную. Он растопил камин. Я приготовила изысканный зеленый жасминовый чай. Он было попытался угостить меня коллекционным коньяком, ужином, но мне действительно ничего, кроме чая, не хотелось. В последнее время у меня было столько приемов, презентаций, деловых ланчей, обедов и ужинов, что о еде и алкоголе даже думать было тяжело. А Игорю, как я понимаю, было совсем не до еды…

Погасив хлопком ладоней свет, Игорь подкатил стеклянный сервировочный столик на изящных стеклянных же колесиках к самому камину и придвинул к нему кресла.

Разливая чай в прозрачные и невесомые от тонкости фарфора китайские пиалы, он сказал:

— Конечно, я должен быть благодарен этому письму, по тому что именно оно привело тебя сюда… — Я не стала его переубеждать. — Но я им недоволен…

— Почему?

— Я в нем не сказал самого главного… Того, что всем этим, — он обвел рукой гостиную, — и своей жизнью я обязан тебе…

— Не надо меня романтизировать, а то потом ты начнешь стесняться своих слов, так же, как и письма…

— Никакой романтики, голые факты… Когда ты появилась у меня там… — Он все же не решился назвать свалку свалкой. — Василий тут же после вашего отъезда кратчайшим путем полетел сюда, на дачу… Пока вы нас там искали, добирались обратно, он успел вывезти отсюда всю коллекцию, деньги и ценности… Когда сюда явились с Петровки, здесь уже ничего не было… Ты предупредила меня, и именно это впоследствии спасло мне жизнь…

— Каким образом? — удивилась я.

— Они так ничего и не нашли… И не могли ничего от меня узнать, потому что я до сих пор не знаю, где Василий прятал все это…

— А если бы с ним что-то случилось?

— Я задавал ему этот вопрос. Он мне объяснил, что меня нашли бы и вернули все спрятанное… Он специально не говорил мне, где спрятал, чтобы я не мог расколоться под пытками, в бессознательном состоянии…