Книга Погасить черное пламя - Мария Гинзбург

Ступа влетела в окно и приземлилась на дощатый пол чердака. Коруна выползла из нее. Слабым движением руки юная ведьма закрыла окно. Не поднимаясь с четверенек, Коруна двинулась к лестнице. Добравшись до печи, она пробормотала заклинание отопления – когда Кертель было неохота возиться с растопкой, старая ведьма всегда им пользовалась. Не желая проснуться вовсе без ног и рук, Коруна вспомнила и проговорила несколько заклинаний, возвращающих здоровье, а так же приговор, предотвращающий воспаление легких.

И заснула, совершенно обессиленная.

Стук повторился. Стучали сильно, но при этом как-то неуверенно.

Юная ведьма слезла с печи и двинулась к выходу. В сенях она накинула на себя полушубок.

– Кто там? – спросила Коруна.

Виски ломило, голову словно охватывал тяжелый обруч. Поспать ей удалось до ужаса мало. За дверью не ответили. Вместо этого там раздалось шипение, переходящее в свист. Коруна вздохнула, извлекла припрятанный в углу топор – идти за своим мечом было слишком далеко. Девушка прикрыла топор полой полушубка и открыла дверь.

Поляну заливал алый свет закатного солнца. Снег, весь в черных пятнах, был перемешан и истоптан. Две толстые осины, росшие из одного корня, были выворочены вместе с комлем. Видимо, черный дракон, свившийся кольцами на тесной прогалине, задел их своим хвостом, когда устраивался.

Дракон – а это он стучал – опустил лапу. На Коруну глянули огромные глаза, бордовые, как гранаты.

Девушка узнала его. И даже не удивилась. Коруна сглотнула.

– Перекинься, – сказала она. – Я не умею лечить драконов.

Над поляной задрожала разноцветная сфера. Юная ведьма стояла на крылечке и терпеливо ждала, кутаясь в полушубок. Топор, оттягивавший руку, она прислонила к стене.

Когда из разноцветного клубка силовых линий перед ней появился обнаженный Тенквисс, Коруне стало жарко. Маг дрожал от усталости, руки его были в крови, и не только руки. Тело Тенквисса не так давно кто-то использовал для написания саги. Сочинитель придерживался в основном строгих черно-синих тонов в освещении сюжета, но не чурался и ярких красных и желтых мазков. Поэт был охвачен вдохновением и жал на перо так, что брызги и замысловатые кляксы делали хвостатые эльфийские руны совершенно неудобочитаемыми, элементы одних накладывались на другие, стирая смысл. Но Коруна была опытным читателем. Перед ней была повесть о предательстве, о засаде, о беспощадной драке в ночи. На спине, скорее всего, нетерпеливого читателя ждало продолжение.

И несмотря на то, что Тенквисс был ужасен и жалок, никого и никогда в своей жизни Коруна не хотела сильнее, чем его в этот момент.

Девушка подставила магу плечо, и помогла войти в избушку. От Тенквисса неприятно пахло – кровью, гарью, и какой-то затхлой слизью, как это иногда бывает во влажных пещерах. Маг с трудом улыбнулся ей. Мышцы лица еще не вполне слушались его после перевоплощения, поскольку у драконов мимика совсем другая.

Коруна опустила глаза, и они вместе с магом направились в медблок избушки – отдельное помещение, занимавшее добрую половину пространства внутри. Здесь Кертель лечила охотников после неудачных встреч с дубокраком или медведем, принимала роды у станичниц и шестнадцать лет назад выходила обожженного Василия.

Так что место было вполне подходящим, чтобы принять раненного дракона.

Лайтонд несколько мгновений рассматривал синий фаллос с драконьими крылышками. Его можно было уже считать неким символом постоянства. Каждый раз, выныривая из череды видений, болезненных и безумных, эльф находил себя на мятом, сбитом стеганом одеяле, обшитом малиновым атласом, и видел неровную каменную стену с потеками, синий член с крылышками и бессмысленной подписью под ним.

Иногда он видел ласковую, но очень печальную эльфку. Он кормила его бульоном и почти не разговаривала. Сегодня Лайтонд вспомнил, что ее зовут Урсула, и что молчит она потому, что у нее сорван голос. А потом Лайтонд увидел Кулумита и окончательно понял, что именно этот островок, куда его время от времени выбрасывает буря расплаты за бездумное использование собственных способностей, и есть реальность. В пещере было тепло, чувствовался запах дыма из соседнего зала, и негромкий гул множества голосов. Верховный маг Фейре испытал невыразимое облегчение – он и не смел надеяться на столь удачный исход дела.

– Дракон убит? – хрипло спросил Лайтонд.

– Убит, убит… – ответила эльфка не менее хрипло и попыталась впихнуть в него ложечку бульона.

Но Верховный маг Фейре увернулся и вопросительно посмотрел на Кулумита. Тот сидел у входа в закуток и наблюдал за кормлением раненного.

– Прошла уже неделя, а Черное Пламя никто не видел, – ответил рыжий эльф. – Поешь, тебе надо набираться сил.

Тенквисс медленно, осторожно перекувырнулся через хвост. Тело уже повиновалось дракону, но он еще не был до конца в себе уверен, чтобы пользоваться им с прежней небрежной грацией. Дракон глянул вниз. С высоты двести метров фигурки всадников на дороге к станице казались не больше муравьев. Но то, что эти муравьи резко замедлили свое движение, было заметно и отсюда.

Тенквисс вытянулся во весь рост, качаясь в восходящих потоках воздуха, и принялся бездумно свивать и развивать хвост кольцами. Вряд ли кто-нибудь из сюрков разбирался в породах драконов и мог поведать военачальнику, что перед ними – линдворм. Воздушный змей, единственный среди своих собратьев не выдыхающий огня.

Хотя это уже мало заботило Тенквисса. Иногда для того, чтобы собраться с мыслями и трезво взглянуть на вещи, необходимо забраться на высоту двести метров. Он думал не о юной ведьме, спасшей ему жизнь. Коруна оказалась Хозяйкой Четырех Стихий, как Тенквисс и предполагал. Старая ведьма каким-то образом искривила ее каналы Чи, но дракон, в отличие от людей и эльфов видел не только Чи, протекающую по своим руслам, но и пустые, высохшие русла волшебной силы. Он понял, почему щит из Чи Кертель исчез в разгар битвы – старая ведьма покончила с собой и лишила дракона своей любви. Она же прокляла Коруну на невозможность любить. Юная ведьма и маг сошлись в неистовом танце любви в первый же день, когда он смог двигаться; и сразу после этого Коруна обрушилась на Тенквисса с такой жуткой бранью, которой он не слыхал за всю свою долгую жизнь.

Кертель хотела спасти Коруну от повторения своей судьбы, и метод, который выбрала старая ведьма, оказался действенным, хотя и жестоким.

Но все это было уже безразлично Тенквиссу, ибо он не чувствовал к Коруне ничего, кроме некоторой благодарности и легкого влечения, уже, впрочем, остывшего.

И благодарить за это надо было, как ни странно, эльфа, который ненавидел Тенквисса всей душой.

Маг нашел в вещах Кертель магическое зеркало, позволяющее внимательно исследовать собственную ауру. Тенквисс почувствовал тяжелый обруч на голове, едва вернулся в собственное тело. Бывший император Мандры не сомневался, что это злокозненные чары Лайтонда, и изыскивал способы снять магический обруч. Но, увидев, чем являлся обруч из Цин на самом деле, Тенквисс передумал.