Книга Лезвие сна - Чарльз де Линт

Изабель перевела взгляд на ангела. Изображение ангела мщения останется незаконченным. Его миссию ей придется взять на себя.

— Я совсем запуталась, — заговорила она. — Что из речей Рашкина правда, а что — ложь? Он сказал, что ты ненастоящий. — Она наконец повернулась к Джону. — Он говорил, что я могу это исправить, если отдам тебе частицу себя.

Джон некоторое время молча обдумывал ее слова.

— Вероятно, мы все и всегда были настоящими, поскольку еще во время работы над картинами ты подарила нам свою любовь. Те существа, которые пришли через полотна Рашкина, были лишены любви, возможно, этим объясняется их злоба и нетерпеливость. Они жаждут того, что Рашкин не в силах им дать, того, что ты подарила нам, даже не подозревая об этом.

— А те, остальные, которым удалось выжить, они думают так же? — спросила Изабель. — Никто из них никогда не заговаривал со мной на эту тему, а в последние годы они меня избегали, даже те, кого я считала своими друзьями.

Джон неопределенно пожал плечами:

— Козетта жаждет получить красную птицу. Она считает, что только тогда станет настоящей.

— Красную птицу?

— Кровь и способность видеть сны.

— Разве это необходимо, чтобы считать себя настоящим? — спросила Изабель. — Это ведь не имеет никакого значения.

— Только делает нас немного другими, — согласился Джон.

— И всё же я вряд ли смогу убить Рашкина, — со вздохом произнесла Изабель. — Если бы он напал на меня или хотя бы угрожал... Прости меня, Джон. Этого мне не дано.

— Тогда хотя бы покинь это место, — попросил Джон. — Сделай это ради меня, и тогда ты сможешь принять решение в другой обстановке, где на тебя не будет давить присутствие Рашкина.

Изабель взглянула на открытую дверь:

— Ты хочешь сказать, что мы можем просто уйти отсюда?

— Рашкин утверждает, что ты не выйдешь из комнаты, но не потому, что дверь заперта, а потому, что он этого не хочет. Он уверен, что ты будешь продолжать вызывать нас из прошлого ради удовлетворения его потребностей. Ты отказалась, но... — Джон взглядом указал на незаконченное полотно на мольберте, — минуту назад он уверял меня, что всегда побеждает.

Изабель покачала головой:

— Только не в данном случае. — Она подошла к мольберту и сняла с него холст. — На этот раз я не подчинюсь.

— И что ты собираешься делать? — раздался знакомый голос из-за спины Джона. — Каким будет твой бунт?

Изабель и Джон резко повернулись и в холле за дверью увидели прислонившегося к стене Рашкина. В одной руке он держал картину, выполненную совершенным дилетантом, — полотну не хватало ни глубины композиции, ни насыщенности цветовой гаммы. В другой руке у него был нож, направленный острием в холст. Изабель посмотрела на Джона и увидела, что его лицо стало пепельно-серым. Рашкин тоже заметил его реакцию и улыбнулся.

— Мне совершенно необходимо восстановить силы, — обратился он к Джону. — Но я могу еще немного потерпеть, если ты убедишь ее завершить начатую работу.

— Что происходит? — взволнованно спросила Изабель.

— Он держит в руках мою картину, — упавшим голосом произнес Джон.

— Ты с ума сошел? В ней нет ничего общего с твоим портретом!

Джон покачал головой:

— Задолго до пожара я забрал оригинал из твоего дома на острове и попросил Барбару написать что-нибудь поверх твоей работы. Потом картина хранилась в кладовке среди ее ранних произведений.

— Не самое оригинальное решение, — усмехнулся Рашкин. — Неужели ты считал, что ты первый, кто до этого додумался?

— Как ты узнал, что картина хранится у Барбары? — спросил Джон.

— Я этого не знал, — ответил Рашкин. — Просто помог счастливый случай.

— И она так легко отдала ее тебе?

— Нет. Она отдала ее Биттервиду.

Она приняла двойника-оборотня за Джона, догадалась Изабель.

— Я тогда запасся терпением и хранил полотно для особого случая, такого, как этот.

На лице Джона мелькнула ледяная усмешка.

— Ты напрасно так долго ждал. Я с радостью покину этот мир, поскольку не хочу делить его с тобой.

— Нет, Джон, — воскликнула Изабель. — Мы не можем...

Джон обернулся, и слова замерли у нее на губах. Выражение его лица напомнило Изабель о той снежной ночи несколько лет тому назад, когда Джон посмотрел ей в глаза перед тем, как увести Пэддиджека. В его взгляде были холод и непримиримость.

— Ты не можешь настаивать, чтобы вместо меня погиб кто-то другой, — сказал Джон.

— Ах-ах, — вмешался Рашкин. — Я думаю, выбор за Изабель.

Джон повернулся к старому художнику.

— Попробуй меня остановить, — негромко произнес он.

Джон рванулся навстречу Рашкину, но тот оказался проворнее. Лезвие ножа проткнуло холст. Прежде чем Джон смог дотронуться до картины, Рашкин разрезал полотно. Джон растворился в воздухе на полпути между Изабель и Рашкиным.

— Нет! — закричала Изабель.

Она выронила из рук свое незаконченное полотно и рванулась вперед, готовая убить Рашкина собственными руками. Но он мгновенно преобразился. Жизненная сила, заключавшаяся в картине, выпрямила его спину и расправила плечи. Теперь его движения приобрели уверенность и твердость. Рашкин отшвырнул обрывки холста и направил нож в грудь Изабель, заставив ее остановиться.

— Мои создания не способны тебя уничтожить, — произнес он. — Но на меня это не распространяется.

Слезы ослепили Изабель, но она успела заметить на полу обрывки уничтоженной картины. Рашкин одним движением втолкнул ее назад в комнату.

— Закончи эту картину, — произнес он, указывая на лежащее у ее ног полотно. — Или в следующий раз умрет один из твоих друзей из плоти и крови. Ничто не помешает моим помощникам уничтожить их.

Дверь захлопнулась, щелкнул замок. Изабель снова осталась наедине со своей болью и чувством вины за еще одну смерть. Она встала на колени, подобрала обрывки портрета и прижала к груди.

Джон. Джон погиб у нее на глазах. Она уже дважды оплакивала его; в первый раз после расставания в парке, во второй — после пожара, когда была уверена, что его портрет сгорел в пламени. На этот раз он ушел безвозвратно. Изабель стояла на коленях с обрывками холста в руках. Слезы лились ручьем, лишая ее способности двигаться. Немало времени прошло, прежде чем острая боль постепенно превратилась в щемящую пустоту. Не выпуская из рук поврежденную картину, она поднялась с пола, подошла к столу и осторожно разложила на нем обрывки портрета Джона. Пальцы Изабель коснулись шероховатой поверхности работы Барбары Николс, а потом ей пришлось отвернуться, чтобы не разрыдаться вновь. Она вытерла нос неиспользованным куском ветоши и безнадежным взглядом окинула свою тюрьму, потом остановилась на незаконченном изображении ангела мщения.