Книга Дневник. 1873–1882. Том 1 - Дмитрий Милютин

В 9 часов вечера опять все собрались в столовую к чаю, и многие взялись за карты.

12 декабря. Понедельник. Петербург. Более недели не имел возможности заглянуть в свой дневник; да и теперь нет досуга, чтобы записать подробности переезда от Брестовца до Петербурга. Постараюсь припомнить хотя бы в главных чертах:

Воскресенье – 4 декабря – прошло у наследника цесаревича: утром чтение реляций с Кавказа; завтрак; выезд из Брестовца. Прекрасная дорога и спуск к переправе у Батина и Петрошани. Обед в Петрошани у великого князя Алексея Александровича. Близ Петрошани станция новой железной дороги, построенной Поляковым до Зимницы. Здесь уже ожидал нас императорский поезд, в котором и переночевали на месте.

5 декабря – понедельник: приезд в Бухарест к 11 часам утра; торжественная и блестящая встреча; город чрезвычайно оживлен. Завтрак во дворце; возобновление знакомства с [министром иностранных дел] Когэлничану, некоторыми другими румынскими министрами и двумя придворными дамами.

Мне отвели помещение в «Grand-Hôtel». В 6 часов обед во дворце, а после обеда разыграна любителями театра маленькая французская пьеска. Принцесса Елизавета очень мила и радушна. В 11 часов вечера, проехав по иллюминованным улицам Бухареста, сели в вагоны и выехали в 11½.

6 декабря – вторник: проехали через всю Румынию; везде крики «ура!», флаги, гирлянды. В Яссах государь обошел бараки Красного Креста.

7, 8 и 9 декабря: проезд от Ясс через Брест-Литовск, Вильну, Динабург до Петербурга. Мороз до 18°.

Поочередно сопровождало местное начальство: Чертков, граф Коцебу, Альбединский.

10 декабря – суббота: в Гатчине встретили государя великие князья Константин Николаевич, Павел Александрович, принцы Александр Гессенский и Мекленбург-Шверинский. В 10 часов утра приезд в Петербург. Многолюдная встреча с обычными криками «ура!». В час пополудни в Зимнем дворце молебствие: мы, путешественники, – в походной форме. Получаю бесчисленные поздравления.

Вчера, 11 декабря, утро провел в разъездах. Родственный обед и обычный воскресный вечер. Утром приехала дочь Надя из Воронежской губернии, а вечером – сын, с Дуная.

Сегодня, 12-го числа, утром торжество по случаю 100-летнего юбилея рождения императора Александра I: в 10 часов утра панихида в Петропавловском соборе; в час – выход в Зимнем дворце, с войсками и духовенством.

В продолжение всей истекшей недели телеграммы с театра войны ограничивались известиями о сильных морозах, снегах и вьюгах, почти прекративших всё движение войск и обозов. По-видимому, армия Сулеймана за Ломом ослаблена отделением войск на южную сторону Балкан. Сербы объявили войну Турции и начали наступательные действия в сторону Ниша. Сулейман и Мехмет-Али оба в Константинополе для совещаний. Слухи о склонности их к вступлению в переговоры о мире.

19 декабря. Понедельник. Опять целую неделю не мог заглянуть в свой дневник; едва успевал ежедневно справляться с текущими бумагами. В дополнение к торжеству 12-го числа в память императора Александра I происходил на другой день, во вторник, смотр всем войскам, расположенным в Петербурге и окрестностях. Войска эти проходили церемониальным маршем мимо Александровской колонны. После смотра обычный завтрак во дворце для начальников частей.

Государь после этого смотра почувствовал себя нездоровым и с тех пор не выезжает. Снова тревожат его политические дела: Англия затевает что-то против нас; парламент созван ранее обыкновенного срока. При последнем моем докладе, в субботу, государь передал мне утвержденные им основные условия, которые предполагается заявить туркам в случае, если они попросят мира и обратятся прямо к одному из главнокомандующих. Однако ж, прежде чем отправить эти условия главнокомандующим, я нашел более осторожным переговорить с товарищем министра иностранных дел Гирсом. Следовало обсудить, будет ли удобно заявить означенные требования наши прежде, чем получены из Вены и Берлина ответы на посланные с генерал-адъютантом Рейтерном собственноручные письма государя; тем более что со стороны Венского кабинета, как уже нам известно, готовятся по некоторым пунктам возражения.

Гирс ничего не берет на себя; он поспешил доложить канцлеру о нашем разговоре и сей же час приехал ко мне просить, чтобы я сам повидался с князем Горчаковым. Гирс сознает, что канцлер почти впал в детство, но убеждает меня отнестись снисходительно к его старческим слабостям. Уступая этим убеждениям, я на другой день, в воскресенье утром, поехал к князю Горчакову и нашел его в более скромном и серьезном настроении, чем обыкновенно в последнее время. Мы переговорили о настоящем положении дел в присутствии Гирса и условились быть вместе у государя во вторник, то есть завтра. Канцлер пересказал мне вчерашний свой разговор с лордом Лофтусом и показал телеграммы графа Шувалова, равно как и ответы на них по поводу поползновений Лондонского кабинета принять на себя посредничество между нами и Портой.

Вчера же имел я довольно продолжительный разговор с Грейгом о настоящем политическом положении.

С Дунайского театра войны приходят сведения о морозах, снегах и метелях. Несмотря на это, войска наши спустились с Балкан на Софийскую равнину. Турки собирают новую армию перед Адрианополем. За Ломом силы их значительно сократились.

27 декабря. Вторник. Опять прошло более недели напряженной работы и разнородных забот, не позволявших мне и вспомнить о своем дневнике. Да и теперь не имею лишнего времени, чтобы записать обстоятельно всё, что осталось в памяти моей от этого калейдоскопа разнообразных предметов. Должен ограничиться одним перечнем.

С театра войны за Дунаем сведения хорошие. Действия генерала Гурко приняли характер решительный: несмотря на местные страшные преграды, морозы и снега, колонны наши спустились с Балкан по нескольким направлениям, обошли сильную неприятельскую позицию у Араб-Конака; 19 декабря выдержали горячий бой у селения Ташкисен; 20-го турки бежали от Араб-Конака; 22-го произошла незначительная перестрелка на Искере близ Софии, а 23-го – вступление наших войск в Софию.

По всем известиям, турки в большом смятении; Сулейман-паша со значительной частью Дунайской армии поспешил за Балканы, чтобы приготовить новую систему обороны; но едва ли успеет в этом. Новая армия в Адрианополе образуется из всякого сброда. В Константинополе продолжаются колебания, борьба между партией мира и партией войны. Турки, по-видимому, начинают терять веру в поддержку Англии, которая попыталась было обратиться к нашему правительству с запросами, избегая, однако же, слова «посредничество»; но получила ответ, что Россия не иначе заявит свои мирные условия, как в случае прямого к ней обращения Порты.

От великого князя Николая Николаевича получено государем письменное изложение сделанных по армии распоряжений и дальнейшего плана действий. Решено распределить всю армию на три группы: западный отряд, под началом наследника цесаревича; средний – генерала Радецкого и восточный – генерала Тотлебена. По случаю такого перемещения наследник цесаревич телеграфировал государю, что просит себе в начальники штаба генерала Обручева. Выбор этот вполне одобряется всеми; государь призывал к себе Обручева, и дело казалось решенным. Однако ж сегодня, когда я приехал во дворец к обеду, государь сказал, что получил от наследника шифрованную телеграмму, которая еще не разобрана, но по некоторым прописанным в телеграмме словам можно догадываться, что выбор Обручева не одобряется главнокомандующим. И действительно, во время обеда подали государю разобранную телеграмму, в которой наследник пишет, что великий князь Николай Николаевич ни за что не соглашается на выбор Обручева; а другого начальника штаба наследник не желает, и если выбор его не состоится, то сам он не считает возможным остаться в армии.