Книга Тайны Смутного времени - Александр Бушков

На противоположном полюсе, в стане «истинно русских», лет полсотни спустя выдвинули не менее идиотскую версию — по ней Лжедмитрий, как легко догадаться, был агентом коварных жидомасонов, жаждавших извести Святую Русь.

Эту версию не стоит даже рассматривать по одной простой причине: за последние два столетия, несмотря на все вопли и «железные» доказательства, ни единого жидомасона отловить и явить на суд общественности так и не удалось. Согласно жесткому правилу юриспруденции, без преступника нет преступления…

(Добавлю кстати, что меня всегда восхищала версия, согласно которой Пушкин-де изничтожен масонами за то, что раскрыл их тайны. Простая логика требует признать: коли уж Пушкин раскрыл масонские тайны, их должны были узнать широкие массы. Однако на вопрос, какие же конкретно тайны раскрыл Пушкин, обличители масона Дантеса отчего-то смущенно сбиваются на полуслове и чешут в затылках…)

На мой взгляд, древнееврейские книги в багаже второго Лжедмитрия имеют столь простое и логичное объяснение, что диву даешься, как оно ускользнуло от исследователей.

Алхимия, чернокнижье, каббала. Ведовство и волхвовство. Во всех этих без исключения дисциплинах самым широким образом использовались древнееврейские рукописи — алхимические трактаты, гадательные книги, «колдовские» манускрипты, лечебники. Подтверждающих это фактов столько, что их не стоит и перечислять.

Скорее всего, Лжедмитрий II просто-напросто на досуге имел привычку баловаться алхимией и прочим чернокнижием, отсюда и загадочные книги с еврейскими письменами. То же, что в случае Нострадамуса, Калиостро и сотен шарлатанов помельче калибром… Всего и дел. Какие там, к черту, жидомасоны и опередившие время предшественники отцов-основателей государства Израиль…

Вот тут настало время вспомнить народную поговорку о зеркале, на которое при известных обстоятельствах не годится пенять… Сам по себе второй самозванец был личностью жалкой и ничтожной, и в подметки не годившейся тому, чье имя принял. Однако, каков бы он ни был, русская знать прямо-таки массово бросилась к нему поцеловать ножку и выпросить милостей…

Лучше всего ситуацию охарактеризовал С. Ф. Платонов: «В Москве, благодаря Тушину, все сословия дошли до глубокого политического разврата. Москвичи служили и тому, и другому государю: и царю Василию, и Вору. Они то ходили в Тушино за разными подачками, чинами и „деревнишками“, то возвращались в Москву и, сохраняя тушинское жалованье, ждали награды от Шуйского за то, что возвратились, „отстали“ от измены. Они открыто торговали с Тушином, смотрели на него не как на вражий стан, а как на очень удобное подспорье для служебной карьеры и денежных дел. Так относились к Тушину не отдельные лица, а массы лиц в московском обществе… оба соперника… своим совместным существованием влияли растлевающим образом на народ, развращали его».

Можно добавить, что именно Тушинский вор как раз и посвятил в патриархи всея Руси Филарета, отца будущего царя… Основной опорой, военной силой Лжедмитрия II были, конечно, авантюристы из Польши и Литвы (знаменитый Лисовский, один из воевод Тушинского вора, как раз и бежал из Жечи Посполитой оттого, что его там собирались повесить), но без «тушинских перелетов», как прозвали сновавших меж Москвой и Тушино русских, самозванец ни за что не продержался бы так долго. Мало того, есть печальные для самолюбия потомков свидетельства: русские сподвижники Вора не только не мешали чужеземцам грабить и бесчестить церкви, но, наоборот, сами подавали пример. Сохранились воспоминания очевидца и участника событий, келаря Троице-Сергиева монастыря Авраамия Палицына. Монах прямо пишет, что даже «поляки с литвой» удивлялись, глядя, как русские тушинцы держат в алтарях своих церквей собак и скотину, а на иконах играют в кости… (Истины ради нужно упомянуть, что и сам Палицын не без греха. Вскоре, когда зашла речь об избрании на русский престол польского королевича Владислава, Палицын присягнул Владиславу и без особого смущения принял то, что гоголевский герой деликатно именовал «борзыми щенками». Впрочем, так в те чертовски сложные годы поступали слишком многие, и не нам судить этих людей, сыновей своего времени…)

Вот тут на сцене появляются те, кого без всякого на то основания именуют «шведскими интервентами».

«Интервенция» — это вторжение войск одного государства на территорию другого. Войска Шведского королевства вторглись на Русь гораздо позднее, в 1615 г., когда на троне уже два года сидел Михаил Романов и со Смутой, в общем, было покончено. Те, кого назвали «интервентами», на самом деле были наемниками, нанятыми Шуйским в Швеции, — примерно пятитысячный отряд из шведов, французов, немцев, шотландцев и финнов под командой молодого, но весьма толкового Якуба Делагарди, тридцатилетнего генерала. За помощь в войне против тушинцев Шуйский обещал, кроме денег, еще и передать Швеции область Корелу (часть нынешней Карелии) — однако по своему всегдашнему обыкновению соврал. Ландскнехты не получили не только Корелы, но и обещанного жалованья, вдобавок солдаты Шуйского разграбили их обоз…

Корпус Делагарди оказался в «подвешенном» положении. Большую его часть составляли отнюдь не шведы — да и чистокровных шведов по ту сторону границы никто не ждал. Предстояло либо подыхать с голоду, либо грабить.

Нужно добавить, что к тому времени история наемничества насчитывала несколько столетий. И «неплатежи» случались настолько часто, что наемные войска успели создать самый настоящий то ли церемониал, то ли ритуал — узнав, что им не намерены платить, они собирали сходку, без особых проклятий и жалоб выбирали себе «маршала» и его заместителей, после чего начинали добывать себе средства к пропитанию грабежом всего, до чего могли дотянуться.

Даже русские источники отзываются о Делагарди довольно дружелюбно. Судя по всему, молодой генерал (бывший в приятельских отношениях с молодым военачальником князем Михаилом Скопиным-Шуйским), как ни странно, близко к сердцу принимал русские беды. Но вряд ли смог бы втолковать своему воинству, почему оно обязано умирать не за плату, а за некие идеалы…

Одним словом, корпус Делагарди перешел на «самообеспечение». Захватив Новгород, принялись грабить во всю ивановскую — но, повторяю, не для шведской короны, а исключительно для себя. Время от времени Делагарди, правда, пытался вести нечто вроде переговоров о возможной кандидатуре шведского принца на русский престол, но никто, даже он сам, к этому не относился серьезно. Все за то, что эти телодвижения понадобились Якубу для того, чтобы не выглядеть откровенным предводителем разбойничьей шайки. Даже в те времена, собравшись грабить, уже думали об имидже и респектабельности.

Именно художества наемников Делагарди, занятых исключительно заботой о своем кармане, и назвали впоследствии отчего-то «шведским вторжением»…

(Ходят даже слухи, что именно тогда на Руси как раз и появился шотландец Лермонт, а вовсе не во времена Михаила, но проверить эту версию я сейчас не в состоянии.)

Необходимо отметить, что к рождению легенды о «шведских интервентах» причастны не только русские историки позднего времени, но и современник событий, король Сигизмунд. Соль в том, что Жечь Посполитая и Швеция находились тогда в состоянии войны, и при некоторой изобретательности ума присутствие на территории Московского государства регулярных шведских войск давало королю формальный повод нарушить мирный договор с Москвой…