Книга Петр Первый. Проклятый император - Андрей Буровский

Даже если брать указы более солидные — и по размерам, и по смыслу… Среди таких указов есть и указ о повсеместном, в масштабах государства, переходе на использование косы–литовки вместо серпа. Пётр пришел к выводу, что серпом жать поля долго, непродуктивно, и старательно пишет указ. Большая часть указов Петра очень похожа друг на друга по структуре; сначала пишется о том, что заставило Петра издать этот указ. Это, так сказать, объяснительная записка в указе, своего рода декларация. Подданным подробно разъясняется, до чего неправильно они шьют штаны, собирают хлеба, строят корабли и живут с женами.

В одном из поздних указов разъяснялось даже, что

«Наш народ, яко дети неучения ради, которые никогда за азбуку не примутся, когда от мастера не приневолены бывают… но когда выучатся, потом благодарят».

Как видите, тут есть даже своя философия.

Потом излагается, чего, собственно, Петр хочет от подданных; так сказать, подробная инструкция, — что именно требуется делать или не делать. И в заключении идет устрашающий набор кар, перечисление пыток и казней, которым надо подвергать всех, кто указа вздумает не исполнять.

А.С. Пушкин говаривал, что указы Петра «как будто писаны кнутом». Мнение справедливое, но этого мало — указы Петра писаны без всякого учета реальности, и исполнение большей части этих указов попросту вредно.

Примеры? Пожалуйста! Вот, по крайней мере, два случая, когда исполнение указов Петра приводило к трагедиям.

Первый пример. Это когда Петр особым указом велел изменить ширину ткацких станков. Дело в том, что основную массу холстов выделывали в те времена кустарным способом, поставив ткацкий станок в крестьянской или посадской избе. Станок был узким, потому что тесной и многолюдной была сама изба. Ни на количество сделанного, ни на качество холста ширина станка, конечно же, не влияла; только потом, когда из полотна уже шили рубашки, надо было отдельно раскраивать и сшивать два узких куска ткани. Эта техника так вошла в быт, что даже уже в XX веке на иллюстрациях к детским книжкам часто рисовали именно такие рубашки — с четко видным швом посредине груди. Потому что эта техника дожила до XX века, а в XIX веке так даже часть фабричных ситцев выпускалась узкими, привычными для покупателей.

Но узкие ткани пережили эпоху указов Петра в глуши, в деревне, в провинции, куда не дошли эти указы, где их никто не читал, а если и читал — не исполнял. Для ткацких же мануфактур под Холмогорами указ оказался губительным, потому что широких станков, принятых в европейских мануфактурах, тут попросту не было. А если даже их и ввезли бы из–за границы (в чем не было ни малейшей необходимости), ставить такие станки было негде.

Холмогорские ткацкие предприятия работали по принципу «рассеянной мануфактуры» — работницам выдавали сырьё, платили, и они вырабатывали продукцию дома, а потом сдавали ее купцу. Это в Европе (и то не всегда и не везде) работники приходили из дома на производство, где и стояли станки.

В результате северные ткацкие мануфактуры пришли в совершеннейший упадок.

Кроме того, во время своей поездки на север Петр обнаружил «ужасную» вещь: дикари из Холмогор делали «неправильные» обводы судна! Не такие, как в Голландии! Правда, эти «неправильные» обводы корабелы делали вовсе не по невежеству, а потому, что строили корабли, приспособленные к плаваниям по ледовитым морям. Голландский–то флот даже в Балтийское море почти не плавал и севернее Эдинбурга не забирался; да, голландские корабли ходили быстрее — но они никогда не смогли бы плавать в таких широтах и в такой ледовой обстановке, как корабли поморов.

Указ Петра, повелевавший поломать все «неправильные» корабли и построить на их место «правильные», с такими же обводами корпуса, как в Голландии, привел к катастрофическим последствиям. Даже к более катастрофическим, нежели указ про ширину холстов. Ведь ткацких станков в Московии было сотни тысяч, и чтобы их всех поломать, потребовалась бы, чтобы вся армия и весь чиновничий аппарат не занимались бы ничем другим. К счастью, у Петра были и другие занятия.

А вот кораблей было всего несколько сотен, все они базировались всего в нескольких портах и были очень заметны. Корабли, соответственно, сломали, из сырого леса, наскоро, стали строить другие, но, когда построили, мореходными качествами прежних они вовсе и не обладали. Россия, русское Поморье, навсегда потеряла свой приоритет в северных морях; свое «ноу–хау», позволявшее ей очень уверенно конкурировать с любыми иноземцами и осваивать Субарктику и даже Арктику.

Ударил этот указ и по строительству кораблей, которые должны были ходить по Волге и по Каспийскому морю. Каспийские бусы строили в нескольких местах по Волге и по Оке; бус был огромным судном с водоизмещением до 2 тысяч тонн и длиной по палубе до 60 метров.

Для сравнения — ни одна из каравелл, на которых Колумб доплыл до Америки, не имела водоизмещения больше 270 тонн. Галеоны, на которых вывозились богатства Америки в Испанию, имели водоизмещение от 800 до 1800 тонн, и лишь немногие из них достигали размеров каспийского буса. Водоизмещение большинства торговых кораблей Голандии и Англии, в том числе ходивших в Индию, в Америку, на остров Ява, не превышало 300—500 тонн. На этом фоне даже коч, поморская лодия, водоизмещением до 500 тонн, весьма мало отличался от европейских кораблей по размерам, а каспийский бус их значительно больше.

Указы Петра уничтожили строительство этих кораблей, и спустя 50, 100 лет пришлось заводить флот, что называется, на голом месте.

Или вот указ про то, что помещики должны доносить про полезные ископаемые, которые скрываются в их землях. Если же помещики злым умыслом скроют эти полезные ископаемые — кнут, ссылка, отнятие имений, разжалование, опала! Откуда помещик, при полном отсутствии специального образования, без подготовки, сам–то узнает про эти полезные ископаемые — бог весть. Да и какие именно залежи и чего считать «залежами полезных ископаемых»? Скажем, хорошего качества песок — «полезным ископаемым» считать? А если его так мало, что годится такое месторождение только для самого поместья?

Был даже издан указ, в котором Петр подробнейшим образом рассказывал, как надо жениться. Как и когда производится помолвка, через сколько недель после нее уже можно и венчаться, что надо спрашивать и у молодых людей их желания, а не «творить брачные узы» без них, «одним родительским соизволением». А если кто–то ослушается, будет жениться не так, как написано в указе, — тогда и жениха, и невесту, и всех родственников — кнутом их, забить в кандалы, сослать в отдаленные губернии… в общем, обычный набор, повторяемый из указа в указ.

Сечь кнутом и ссылать следовало тех, кто будет крыть крыши досками вместо введенных указом черепицы, дранки или дерна; тех, кто ставил печи на полу, а не на специальном фундаменте; тех, кто не обмазывает глиной потолки; кто копает могилы не так, как велит Петр. Каторга угрожала всем, кто выделывает кожу для обуви дегтем, а не ворванью, кто не ходит в церковь по воскресеньям, кто ездит на невзнузданных лошадях и выпускает скотину без присмотра. В Петербурге под страхом каторги нельзя было пользоваться весельными лодками для переправы, а можно было только парусными; подробнейшая инструкция, как надо чинить, чистить, красить и сушить парусные лодки, занимала три страницы текста. Священнику, который ведет церковную службу небрежно, а во время литургии не «упражняется в богомыслии», тоже грозили кнут и ссылка.