Книга Исповедь русского гангстера. Хроники времен организованного бандитизма. Книга вторая - Михаил Орский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С куражей партнеры решили зависнуть в лучшем курорте Калининградской области Светлогорске. Вообще весь этот регион долгое время был закрыт для посещения туристов из-за базы Балтийского флота в городе Балтийске. В советское время побывать там можно было, только получив приглашение от местных жителей, заверенном в соответствующих органах. Постепенно жесткость запретов снижалась, и вот уже Горбатый[58] открыл область для иностранцев. В Восточную Пруссию тут же рванули немцы. Те, кому было приказано убраться отсюда в 1945 году. Они бродили по своим бывшим городам. Плакали на могилах. Заходили в старые квартиры, если они сохранились. Говорят, были случаи, когда немцы откапывали зарытые в 1945 клады. Ведь, тогда в конце войны, им дали двадцать четыре часа на сборы. И они в страхе от грядущей расправы бежали, побросав все. Грише Уральскому в худых, сгорбленных стариках мерещились недобитые под Сталинградом эсэсовцы. Особой популярностью у них пользовался Бубль. Немцы часто просились с ним сфотографироваться. Рослый, белобрысый русак в наколках, с рондолевыми зубами — видимо, именно таким фрицам представлялся Советский Солдат Победитель.
Фиалка
Вернувшись в Москву, партнеры стали думать, с чего начать. Олег похвастал, что его матушка, заведующая магазином на «Преображенке», общается со старым уркаганом Юрием Васильевичем К. Гриша вспомнил: год назад видел какого-то седого деда с плутоватыми глазками, когда забирал продукты у матери Бубля для поездки в лагерь. Выяснилось, что этот дед и являлся тем самым Уркой…
— Давай к нему подъедем, — загорелся Олег.
— Почему бы и нет? — согласился Гриша.
Ю.В.К. назначил Олегу встречу в ресторане «Фиалка».
Друзья приехали туда вечерком и с трудом нашли в тенистых аллеях парка Сокольники скромное деревянное строение сталинских времен. Внутри располагался общий зал с небольшой эстрадой и две вместительные веранды по бокам. В одной из веранд постоянно собирались блатные. Ю.В.К. заниматься парнями было недосуг, он познакомил их с Борей Жидом, старым карманником, человеком энергичным и общительным. Это был седой, пожилой уже человек с явно семитской внешностью в турецком свитере и слаксах.
— Для того чтобы начать двигаться в Москве, нужно общаться с достойными Людьми, — сказал старый бродяга. — Вы можете общаться с нами.
Ну, значит, так тому и быть. Уральский начал регулярно ездить в «Фиалку». С Борей Жидом он легко нашел общий язык. Возле Гриши уже крутилась шпана с района, и ему нравилось привозить их в Сокольники, чтобы они посмотрели на нэповских ворюг. Не дурак выпить и приударить за слабым полом, Боря отлично ладил с молодежью и всегда находил для них верные слова. Глыбе и Амбалу, будущим костоломам Уральского, Жид однажды проникновенно молвил:
— Будьте осторожны, ребята. Берегите себя. Если что случится, Гришке будет очень тяжело вас потерять.
Ну, красавец! И о пацанах, типа, позаботился. И дал понять, что лидер за них переживает. Изящно! Ничего не скажешь!
Уральский гордился своей дружбой с Жидом. Общение со старым уркаганом Гриша считал необходимым для воспитательной работы со своей молодежью. По два — три человека Григорий регулярно привозил бригадников в ресторан и накрывал скромную «полянку».
Как-то раз в «Фиалке» Борис в очередной раз причесал парням Уральского какие-то лагерные байки и пошел себе дальше. Авторитет почувствовал, что Дима Амбал хочет его о чем-то спросить. Каторжанин с готовностью собрался разъяснить ему непонятые из рассказа Жида моменты. Ведь арестанта хлебом не корми, а дай рассказать, что правильно, что нет… Но Амбал лишь посмотрел на пустую тарелку телячьими глазами и сказал:
— Гриш, я не наелся.
Каторжанин чуть со стула не рухнул. Что же бывало и так, не в коня, как говорится, корм. Но, в общем, Боря Жид здорово поддержал Уральского.
Ему было уже под шестьдесят, но девиц старше тридцати Гриша возле него не видел. Тем более, что свой неприглядный прикид он скоро поменял на добротные джинсы и кожаный пиджак.
В «Фиалке» собирался весь цвет старого преступного мира Москвы — Савося, Ростик, Горбатый, Курица, Жид, Шорин, Шакро Старый, Пигалица (прошляк)[59]. В укромном уголке парка решались самые серьезные вопросы. Уральский не раз видел, как к этим пожилым, неброско одетым людям, приезжали за советом накаченные верзилы и почтительно выслушивали их мнение. Довольно скоро «фиалковские» старики сменили китайский ширпотреб и простенькие куртенки на цивильные, дорогие костюмы. Раньше неизменно импозантным, похожим на дипломата, выглядел только Шакро Старый.
Большую часть своей жизни эти люди провели в тюремных казематах и северных лагерях. Вряд ли среди них были графы Монте Кристо. Нет, они воровали, скитались, отдыхали на блатных малинах или в Ялте, в лучшем случае. И мало что видели в жизни, кроме колючей проволоки, автоматчиков и караульных псов. И вдруг в одночасье — перестройка! Горбачев открывает клапан. Наступило время, когда Воры вышли из подполья и заняли место, подобающее их уму и порядочности. Старые карманники с трамваев и электричек в раз пересели на мерседесы, получили возможность выезжать за границу на лучшие мировые курорты. С Савосей Григорий сам сталкивался в Шереметьево — братва отправила его подлечиться в Карловы Вары. Наверняка, что еще несколько лет назад, закуривая одну «Приму» на троих в сыром изоляторе где-нибудь на Княжпогосте, Воры и не мечтали о таком вираже Фортуны, полагая, что всю жизнь им суждено скитаться по этапам да централам.
Почему Воры и их идеология оказались востребованы? Да потому, что другой не было. Никакой вменяемой идеи, кроме лозунга «Обогащайтесь!», глашатаи перестройки предложить людям не сподобились. В эпоху перемен разом рухнуло все: промышленность, спорт, идеалы людей. Коммунистическое начальство и комсомольцы, побросав партбилеты, ломанулись в бизнес. Менты стали «получать» с проституток. Чекисты — «крышевать» мебельные салоны. Воры оказались одними из немногих, кто сохранили свои принципы. В переломное, шальное время оказалось, что только у них можно получить ответы на наболевшее. Порядочная, дерзкая молодежь потянулась к Ворам. Старики и женщины — в Церковь.
Воры стали своеобразными арбитрами в спорах расплодившихся бандитов, не давая пролиться ненужной крови. Очень часто в ситуациях, где самолюбие не давало одной из сторон уступить, признать свою неправоту, решение Воров помогало сохранить лицо.
— Я бы ни в жизнь заднюю не включил, да Воры решили не в мою сторону, — с деланной досадой объяснял товарищам проигравший.
«Фиалка» стала местом, куда вскоре поехали ходоки со всей России. За советом, за помощью, за справедливостью. Помогали добрым словом старые Урки и Грише Уральскому.
