Книга Я тебе не верю! - Долли Нейл

Он сделал это нарочно, подумала она с раздражением. Ждал, когда она вернется, чтобы продемонстрировать свое великолепное тело во всей красе — с блестящими капельками воды на темной коже и мокрыми плавками, ничего не оставлявшими для воображения. Трюк того же сорта, что использовал Джон, хотя тогда она не отдавала себе в этом отчета. Тогда, но не теперь!

— Перестаньте хмуриться.

— Что? — Ее рот округлился от удивления и оставался в таком положении, пока она не догадалась его захлопнуть.

— Опять это свирепое выражение, которое появляется на вашем лице, едва я оказываюсь поблизости, — сказал он весело, пройдя мимо, растянулся в шезлонге, подставив тело солнечным лучам. — Оно совсем не способствует общению.

— Общению? — Взглянув на ленивую позу Филиппа, она сердито поджала губы.

— Общению. — Он приподнялся на локте, чтобы посмотреть на ее реакцию. Его брови были насмешливо вскинуты. — Вам нет нужды отодвигаться. Я не укушу вас.

Почему он до сих пор здесь? Ведь говорил же, что имеет собственный дом. То, что он остался на ночь, можно объяснить долгим путешествием от самого Ла-Манша, проделанным накануне, но ведь теперь почти полдень. Элизабет усмехнулась пристрастности своих мыслей, явно грешивших против логики. А он, казалось, обладал способностью извлекать пользу из всех обстоятельств вопреки чужой воле.

— Я прежде не знал ни одной женщины, которая могла бы придавать своему лицу такое количество неприятных выражений, — вновь проговорил он, совершенно выводя ее из себя. — И, к тому же, такому красивому лицу. Вы действительно не цените то, что вам дано от Бога.

Элизабет не дрогнув встретила взгляд карих глаз, хотя ее щеки заливал румянец.

— А вы, конечно, очень цените все, что Бог дал вам, — констатировала она язвительно. — И, без сомнения, используете это с максимальной выгодой.

— Как это понимать? — протянул он лениво. — Может, я тупой, поэтому мне непонятно, в чем же меня обвиняют. Вам, англичанам, свойственно превращать самое простое заявление в обвинительный акт.

— Я… — Она глядела на него беспомощно, вдруг осознав, какую яму себе выкопала. Если сказать, что он дразнит ее своим видом, он поймет это как явный и весьма определенный интерес к его особе, но именно этого она больше всего и не желала. Но как еще могла она объяснить свое странное заявление?

— Да? — Было ясно, что он прямо-таки наслаждается ее замешательством, и она уже хотела отбросить осторожность, когда женский голос, донесшийся издалека, окликнул Филиппа. Ей почудилось, что он тяжело вздохнул, но в следующее мгновение поднялся и быстро пошел в сторону прохода, где появилась стройная рыжеволосая женщина в сопровождении Луизы и еще одной незнакомки старшего возраста.

— Похоже, у Филиппа гости, — вполголоса пробормотала Элизабет.

Обладательница рыжих волос обвилась вокруг Филиппа, обхватив тонкими загорелыми руками его шею, и подставила лицо для поцелуя, который последовал прямо в губы.

Когда вся компания подошла, сестры встали со своих шезлонгов, и Элизабет оценила красоту незнакомки. Луиза представила друг другу собравшихся у бассейна.

— Джулия, Элизабет, я хотела бы познакомить вас с моим хорошим другом, Фанни Лаваль, и ее дочерью Мирей. Фанни, Мирей, — это моя новая невестка и ее сестра Элизабет.

— Здравствуйте. — Как только обе сестры произнесли слова приветствия, Фанни выступила вперед, чтобы обнять их в традиционной французской манере, привлекая к себе и целуя в обе щеки.

— Как хорошо, что вы приехали. — Возможно, это была игра воображения, но Элизабет почувствовала, что реплика была всецело адресована Джулии, и что темные глаза Фанни на мгновение сделались жесткими, когда она повернула голову в ее, Элизабет, сторону. Мирей одарила ее еще более неприветливым взглядом, и в этот раз Элизабет уже знала точно, что ее присутствие в доме у де Сернэ явно не приветствовалось.

— Фанни и Мирей остаются на ланч, — сказала Луиза, когда все шестеро подошли к столу и стульям, которые стояли под огромным полосатым зонтом. — Я скажу, чтобы поскорее принесли напитки.

— Разве ты сейчас не работаешь, Мирей? — невозмутимо спросил Филипп, бросив взгляд на рыжеволосую, которая уверенно расположилась на стуле рядом с ним.

— Я только что вернулась из Штатов. — В голосе Мирей звучала масса оттенков. Он был чувственным, сочным и шелковисто-гладким, с той разновидностью сексуального французского акцента, который вызывает лютую ненависть большинства других женщин. — Я совершенно выдохлась, милый. Мне так нужна нежность, любовь и забота. — Она жадно пожирала глазами Филиппа.

— Мирей работает для собственного удовольствия манекенщицей, — весьма к месту вставила Луиза. — Ей нравится менять красивые наряды и показывать их публике.

— Как интересно! — улыбнулась Элизабет, но не увидела дружелюбного отклика на красивом лице Мирей. — Вам часто приходится путешествовать?

— Слишком часто, — мрачно ответила Мирей, отводя взгляд от Элизабет и выразительно поглядев на Филиппа. — Мне нужно чаще бывать дома. — Не было сомнения в том, куда она клонит, и Элизабет уже с трудом сдерживала на лице улыбку.

На мгновение она встретилась глазами с Джулией и прочла в них насмешку и неприязнь, вызванные неприкрытой претензией Мирей на внимание Филиппа. Это не удивило Элизабет. Женщина была как раз из числа тех чувственных, бесцеремонных, красивых самок, от которых Филипп, должно быть, в восторге.

Тот факт, что отношения этой пары беспокоят ее, был осознан секунду спустя, и почти сразу же Элизабет его отвергла. Какая ерунда! Это не ее дело. Он мог бы переспать хоть с половиной женщин страны и, вероятно, сделал это, если верить намекам Патрика.

— Элизабет! — До нее внезапно дошло, что разговоры стихли, и все смотрят на нее.

— Извините. — Она улыбнулась. Филипп уже дважды поглядывал на нее с неодобрением и теперь снова нахмурился. — Боюсь, что я замечталась.

— Мирей спрашивает, в чем заключается ваша работа, — мягко напомнила Луиза. — Она некоторое время провела в Штатах и думает, что вы хорошо приспособились к тамошней жизни.

— Я получаю большое удовлетворение от своей работы. — Элизабет сказала это, обращаясь прямо к молодой француженке как раз в тот момент, когда горничные прибыли с тележкой, где были напитки и колотый лед, и общее внимание переместилось на них. — Хотя моя работа весьма изнурительна. Я телекомментатор.

— Да, я могу представить это. — Мирей задумчиво скосила зеленые глаза. — У вас есть дружок? В Америке?

— У меня есть друзья-мужчины, но эта дружба не носит интимного характера. — Она знала, что не это ожидала услышать рыжая красотка, которая то и дело поглядывала на Филиппа, даже когда задавала вопросы не ему.

Тонко очерченные брови удивленно приподнялись.

— Значит, вы… как это сказать… свободны от привязанностей?