Книга Русичи - Александр Красницкий

— К воде меня тянет. Чтобы много было воды. В Днепре много воды, в вашей Оке тоже, но вода бегущая, неласковая. Здесь вода стоячая, тёмная, недобрая. До тёплого моря хочу дойти, до синей воды, где плавали ладьи отца моего, князя Игоря Старого. И не путником мимоезжим прийти к морю, но стать на берегах его крепко…

Алк не нашёлся, что ответить. Князь ничего вроде не спрашивает, раздумывает вслух. Но слова о тёплом море словно вошли в душу, и юноша выпалил звонко, по-ребячьи:

— Я тоже хочу, чтобы было тёплое море!

Святослав рассмеялся. Ему вторил воевода Свенельд, упёршись ладонями в бока и раскачиваясь от смеха всем грузным телом. Смущённый Алк опустил глаза.

— Если ты, княже, прикажешь…

— А что? Может и прикажу, — вдруг серьёзно сказал Святослав и повернулся к воеводе. — Слышишь, воевода, о чём отрок мечтает? Подальше глядит, чем иные седобородые мужи. Иные ведь думают, что сверну я шею хазарскому царю и обратно в леса упрячусь. Знаешь ты таких недомысленных мужей, воевода?..

— Как не знать, княже! А имена им… — И воевода Свенельд замолчал, оглянувшись на Алка.

Алк поспешно отбежал на десяток шагов: понял, что между князем и воеводой начнётся тайный разговор, который не должны слышать даже ближние гридни-телохранители.

За последнее время таких разговоров было много. Войско готовилось к весеннему походу на Хазарию.

По большой вешней воде из Киева и Новгорода пригнали множество ладей, так что может и не понадобиться болгарская помощь. Печенеги привели из Дикого Поля многотысячные табуны степных коней. В конные дружины Святослав звал всех, кто умел держаться в седле, невзирая на род и достаток, если у кого не было оружия — давали из княжеских запасов. С утра до позднего вечера на лесных полянах слышался топот копыт, звон оружия, повелительные крики десятников и сотников. Новые дружины обучались ратному делу. Не было уже отдельных ратей полян, северян, радимичей, кривичей, древлян, дреговичей и вятичей — было единое Войско Русское, и главой всему войску был князь Святослав Игоревич.

Крепкие сторожевые заставы перегородили все дороги и тропы на границе Дикого Поля и на Оке, чтобы в Итиль не проскользнул ни конный, ни пеший лазутчик. Ни к чему знать хазарскому царю о готовности войска. Когда придёт время князь Святослав сам оповестит о походе. А пока пусть нежатся хазарские правители в награбленном богатстве, пересчитывая мзду с торговых караванов. Как весенний гром будет для них поход князя Святослава!

И, наконец, этот день наступил. Князь Святослав напутствовал гонца, который отправлялся к хазарскому царю:

— Лишних слов перед хазарами не говори. За многими словами — малая сила, за немногими громкими словами — сила великая. Сильный прошепчет, а слышат все. А крика слабого только заяц испугается, да и то потому, что отроду пуганый. Всего три слова передашь царю: «Иду на вы!» Сказав молчи. Смертью грозить будет, молчи. Помни: в молчании твоём — сила…

— Исполню, как велишь, княже! — поклонился гонец.

Алк смотрел на посла с почтительным удивлением. На верную смерть отправляется, рубаху перепоясал чёрным похоронным поясом, а лицом весел, невозмутим. Меча у гонца не было, только короткий нож за пояс заткнут, чтобы самого себя до сердца достать, если придёт крайний случай. Немыслимого мужества и жертвенности человек. По нему хазары о всём русском воинстве судить будут. Не на посольский разговор отправляется гонец — на смертельный поединок. Доблесть хазарам показать, чтобы поколебать их дух ещё до битвы.

Гонец двинулся к двери, тяжело ступая сапогами по сосновым доскам пола, будто память о себе навечно вколачивая. Потянулись из избы воеводы и бояре-советчики. Возле княжеского кресла остались только гридни.

Гридни-телохранители всегда при князе. Игорь Старый этот обычай завёл, а Святослав посчитал полезным сохранить. Понадобятся зачем-нибудь гридни — вот они, они рядом. А если ненадобны, то будто и нет их, столь молчаливы и ненавязчивы. Как копья, прислонённые до поры к стене…

— Эй, отрок! — обратился вдруг князь к Алку. — Замечал я, что смышлёный ты. Угадай, зачем я хазарского царя о походе сам упреждаю?

— Не ведаю, княже… — Поступок князя был ему действительно непонятен. Всем известна воинская мудрость: нападай внезапно, не давай врагу изготовиться к войне, тогда твой верх. А князь Святослав сам извещает хазарского царя о походе. Должен быть в этом какой-то смысл, князь ничего без смысла не делает…

— Не ведаешь? — улыбнулся Святослав. — Не один ты, многие в недоумении. А догадаться просто. Сам поразмышляй, намного ли опередит гонец идущее следом войско?

— На неделю, наверно, — предположил Алк.

— А сумеет царь за неделю новое войско набрать, вооружить и обучить?

— Нет, думаю.

— И я так думаю, — согласился Святослав. — Что есть под рукой, то и выведет на битву. Но трепет у него в душе от нашей дерзости будет великий. Решит царь, что безмерно сильны мы, если сами о походе предупредили. Того мне и нужно.

Гридни с восхищением слушали князя, а тот расхаживая по избе, рассуждал дальше:

— Всех воинов, что есть у хазарского царя, хочу одним ударом сразить. А что получится, если царь не успеет всех собрать? Разбредутся кто куда, разыскивай их потом по степям. Лучше гонца послать: собирайтесь-ка вместе, а я не замедлю, приду. Так-то вот, отроки!

Под ликующие трубные возгласы отплывала судовая рать, ратники-пешцы. Путь ей предстоял неблизкий, но привольный: вниз по великой реке Волге до самых низовьев, где на островах, образованных волжскими протоками, притаилась за глиняными стенами столица Хазарии — город Итиль.

Конные дружины пошли к Итилю прямым ходом, через печенежские степи. По дороге к ним присоединялись со своими ордами печенежские князья, заранее оповещённые гонцами о начале похода.

Грозным и неудержимым было движение войска князя Святослава. Его тяжёлая поступь спугнула сонный покой хазарской столицы.

10. ТРЕВОГИ ЦАРЯ ИОСИФА

розрачным майским утром, которое отличалось от других разве что тем, что накануне был большой торг и усталые горожане крепче обычного спали в своих жилищах, к воротам Итиля подъехали всадники, забарабанили древками копий.

Сонный стражник выглянул в бойницу воротной башни и кубарем скатился вниз. Промедление было опасно, перед воротами ждал сам царь Иосиф, царь Хазарии и многих соседних земель.

Медленно, со скрипом отворились городские ворота. Стражники склонили копья, приветствуя царя. В почтительно прикрытых глазах стражников любопытство, тревога. Неожиданное возвращение царя в столицу было непонятным и пугающим. Лишь дела чрезвычайной важности могли оторвать царя Иосифа от милых его сердцу весенних степей, где буйно поднималась свежая трава, струи ручьёв и речек ещё сохраняли прохладу, а солнце не пекло, но ласкало кожу…