Книга Гимназия Царима - Марьяна Сурикова

И тут все пирожки, так подло ускользавшие из дрожащих рук, вдруг взлетели в воздух. От них мигом отстала пыль и грязь. Будто только что вынутые из печки, они снова запылали жаром и аккуратно сложились в корзину.

— Худшие слова для защитника, — сказал Эсташ, стоило мне взглянуть на него.

Мужское лицо казалось по-обыденному спокойным, а голос звучал привычно ровно. Он просто констатировал факт, без мелочных обид и оправданий. Признавал за мной право именно так описать случившееся и даже брал вину на себя. А я вдруг увидела, что его глаза вовсе не серые. Вблизи их оттенок был подобен темному аквамарину — необычный и очень редкий цвет.

Пока старалась взять себя в руки, отвлечься от созерцания его лица, напомнить себе о произошедшей ситуации, подобрать верный ответ, защитник поднял корзину и склонил на прощанье голову.

— До свидания, Мариона. Если позволите, я сам передам Олайошу ваш подарок.

Он отвернулся, пошел дальше по коридору, а потом исчез за дверью учительской Аллара, и только тогда я смогла вымолвить: «Простите».

— Старый сводник, — устало вздохнул тен Лоран, закинув за голову руки и рассматривая потолок небольшой комнаты.

— А что я, — жуя третий по счету пирожок, отвечал Олайош, — я тебя спасал. Ты представь, сколько девиц сейчас в кабинет магической защиты одна за другой пробрались. То-то они удивились, увидев друг друга. Дряни приворотной в тебя немало впихнули, наверное больше, чем самой еды.

— Ты послал письмо, точно рассчитав время, чтобы я столкнулся с Марионой в коридоре.

— Ну столкнулся, ну бывает. Лучше с одной, чем с полком девиц. В башнях отныне, друг мой, столько хорошеньких гимназисток, что только успевай отбиваться. Они лишь с виду идеальные, а вот здесь, — Аллар постучал себя по голове, — ветер гуляет. Какие только мысли не появляются в милых головках при виде красивого мужчины и каких только мыслей ему не приписывают, пусть их даже в помине нет. Не заслужили они поцелуев защитника, а вот Маришка заслужила. Сгорел бы приворот без всяких последствий, но и впустую, а тут вышло девочке лечение. Что ты у нее забрал?

— Боль, обиду и страх. Неуверенность и отвращение.

— Сколько всего! Ты мне ребенка насмерть не зацеловал?

— Вовремя остановился.

— Тогда отлично все получилось! — Аллар потер руки. — Ведь обвязали сердечко, как паутиной. Я ж смотрю, три года она в академии, парнишки вокруг вьются, а малышка их ближе не подпускает. Теперь не будет избегать мужчин, которые ей зла не желают.

— Олайош…

— Что?

— Не делай так больше. Никакого сводничества.

Эсташ убрал руки и опустил голову, посмотрев прямо в глаза старому другу.

В первый миг Аллара обожгло. Олайош дернулся и сглотнул, потянул за ворот, освобождая больше места для вдоха. Секунда паники, когда хотелось дернуться и сбежать, а потом он склонил голову, давая обещание. Ни противостоять, ни сопротивляться арис не мог. Пусть в нем самом текла кровь защитников, но выше всегда стояли те, в ком не было ничего от людей, кто обладал чистой силой.

— Зря ты так, — прохрипел он, когда отпустило. — Славная девочка. Сам бы женился.

Эсташ в ответ качнул головой.

— Что ты сразу в отказ? Заодно и семье поможешь. Богатая невеста прямо под боком.

— У меня есть брат, Олайош, он и женится ради семьи, — на миг замолчав, защитник добавил, — в свое время.

— Ох уж эти предания, Эсташ. Забудь. Они устарели. Наследник неизмененной крови, прямой потомок Царима и прочее и прочее. Да сколько уже веков прошло!

— Сколько бы ни прошло, — возразил защитник. — Разве я — учитель, Олайош? Но время циклично и круг повторяется, и вот я снова здесь, в башнях Царима.

— На мой взгляд, нужда заставила. Самая обычная, которая и прочих людей касается, не одного тебя. Ты спасаешь тех, у кого нет иных шансов, но взамен ничего не просишь. Одно дело, если делаешь это по службе или в казармах, когда за работу хотя бы регулярно еду дают, но твоей семье этого мало. Им приходится вращаться в высшем обществе, им нужны деньги, а ты — глава рода.

Олайош замолчал, выжидательно глядя на защитника, а после вздохнул:

— Эх, не убедить тебя!

— Не убеждай, — согласился Эсташ. — Я не стану трогать этого ребенка. У нее своя дорога, у меня своя.

— Как знаешь, — окончательно сдался Аллар. — Сам жалеть будешь, когда уведут из-под носа такой подарок. Вон какие пирожки готовит.

— А еще рагу, — усмехнулся тен Лоран.

— Пикантное, — кивнул в ответ Аллар, и в комнате раздался веселый смех. Он звучал раскатисто, отскакивая от каменных стен, и снова стирал границы между человеком и защитником, оставляя наедине старых друзей.

Глава 6

ТАНЦЫ

Ох, я была зла! Я была так зла, что могла совершить по-настоящему жестокий поступок. Это ведь надо такое сотворить! Это же надо так меня подставить! Ну я ей устрою!

Дверь в комнату распахнулась с оглушительным грохотом, какой только можно создать, ударив ее ногой со всей силы. Поступок, в общем-то, совсем не украшающий воспитанную девушку.

Внутри, однако, никого не оказалось. Мне не удалось быстро сорвать свою злость, а пришлось доходить до высшей точки кипения в гордом одиночестве, сидя, стиснув на груди руки и сверля гневным взглядом дверь.

Думаю, Селеста сразу догадалась, что ей светят крупные неприятности, поэтому, едва войдя в комнату, тут же попыталась выйти обратно.

— А ну, стой!

— Что? — Подруга порывисто обернулась и сделала невинные глаза, продвигаясь вдоль стеночки подальше от меня.

— Я ведь говорила тебе, Сеша, что плохо подливать учителю зелье!

— Да что ты, Ма…

— А ты даже слушать не захотела!

— Так сделанного не воротишь. Я ведь не могла забрать обратно съеденный пирог.

— Ты побежала в башню, хотя я твердила, как это опасно.

— Что опасного, если я там не одна оказалась! — в сердцах высказалась Селеста и тут же покраснела, прижав ладонь к губам.

У меня вся кровь отхлынула от лица.

— И сколько вас таких? — Теперь я даже не кричала.

— Не знаю, сколько пришло, может, не все. Но это совсем никуда не годится. Я ведь уверена была, что сама додумалась использовать приворот.

Ой, силы небесные! Это как же мне повезло! Мне невероятно крупно повезло. Слава железному самообладанию защитников и всей их природе, слава их сущности, самой сути их воспитания и всему, всему! Поцелуй! Это же смешно. Это ведь совсем легко отделалась! Да окажись на месте Эсташа другой мужчина, и живой бы из коридора не выбралась. Последствия запоздалого испуга проявились на лице красными пятнами. Сразу загорелись щеки и горло сдавило.