Книга Утерянное Евангелие. Книга 2 - Константин Стогний

— Там сколько-то кривичей, словен и чуди, — попыталась она успокоить дочь. — Они пограбят окрестности, повоюют под стенами и уйдут, твои слова не стоят бόльшей мести.

Посад действительно уже легко преодолевали пешие воины названных племен, укрытые толстыми медвежьими шкурами. Их головы украшали и защищали медвежьи черепа с несодранной кожей. В руках атакующих были копья, дубины, редко у кого топоры.

«За все, что я должен был сказать, но не сказал», — мысленно говорил Хрольв, подтягивая кольчугу на плечах специальными ремешками. Молодой норвег надевал боевые перчатки с мягкой кистью и жесткими раструбами. «За то, что мы не извинились перед сватами новгородского князя Вальдемара, будем теперь откупаться кровью наших дружинников», — продолжал размышлять младший сын полоцкого князя Регнвальда.

Из снежной пелены показались всадники, рысью проникающие в посад. Конную лаву надолбы останавливали, а ручейки конников — нет.

— Они скачут сюда! — крикнул дозорный с башни, выходящей на реку Бельчицу.

Хрольв обнажил меч и откинул ножны. Нужды в них теперь не будет очень долго.

Со стороны нападающих раздался призывный рев рога. Между надолбов гарцевал всадник в медвежьей шкуре, накинутой прямо на голый торс. То был Торгисль. Он махал длинным отполированным до блеска мечом, вызывая на бой любого, кто решится выступить со стороны полоцких воинов — не важно, норвежцев или дреговичей. Шлем Торгисля украшали два больших костяных рога, облепленных снегом.

Еще раз протрубили рога, Торгисль кружил коня на месте, размахивая тяжелым мечом над головой. Регнвальд, Бьорн и Хрольв хмуро смотрели на гарцующего норвежца. Кто-то должен был выступить против него, иначе воинский дух защитников крепости падет. А этого допускать было нельзя.

Тут за снежной пеленой их взору предстало то, чего они никак не ожидали увидеть: тысячи хорошо вооруженных воинов в блестящих латах! Войска данов под стягами короля Харальда Синезубого с белым равноконечным крестом на синем фоне и йомсвикингов под стягами конунга Палнатоки с красным равноконечным крестом из молотов Тора с белой каймой и на черном фоне. Между ними возвышался самый большой стяг Рюриковичей — красное полотнище с золотым атакующим соколом.

— О, вижу я отца своего! — начал предсмертную песнь Регнвальд, расстегнув фибулу на плече.

Облепленный мокрым снегом плащ тяжело упал позади полоцкого князя.

— Вижу я и мать, и сестер с братьями, — подхватил его старший сын Бьорн. — О, вижу я, как наяву, предков своих, всех до единого!

Всадники нападающих «обтекали» Полоцк со всех сторон. Их было не менее четырех тысяч.

— Они призывают меня! — вступил Хрольв. — Зовут мое место занять рядом с ними в чертогах Валгаллы…

Даны преодолевали сугробы со стороны набережной Западной Двины. Йомсвикинги заняли берег реки Полотвы. Норвежцы — набережную Бельчицы. Кривичи, словене и чудь преодолели посад между руслами Полотвы и Бельчицы.

— …Где вечно живут храбрецы! — с этими словами старый Регнвальд поднял свои меч и щит.

Но Полоцк был обречен. Ночной штурм не позволял лучникам вести прицельную стрельбу с крепостных стен и башен. Мокрый снег сделал непригодными тетивы на луках, да и стрел с дротиками, метаемых в темноту на крики, было не бесконечное количество. Нападавшие же хорошо подготовились: их лестницы с возов окружали деревянные стены города со всех четырех сторон. По ним поднимались бесчисленные сотни озверевших от предвкушаемой добычи викингов…

Юную княгиню киевскую Рагнхильд грабившие княжий терем йомсвикинги под командованием тысяцкого Путяти нашли в подполе и притащили в пиршественный зал. По дороге с нее содрали всю одежду, кроме исподней шелковой туники. Добрыня, глумясь, велел посадить на тронные места за столом израненного князя Регнвальда, его жену княгиню Герлок, а также взятых в бою живыми княжичей Бьорна и Хрольва.

Восемнадцатилетний князь Владимир, закопченный, забрызганный грязью, покрытый чужой кровью, вошел в пиршественный зал, когда стол для него был уже накрыт. Два йомсвикинга держали Рагнхильд грудью на столе, растянув за руки.

— Отпустите ее! — скомандовал Владимир. — Все-таки княгиня… киевская, — засмеялся юный князь, и вместе с ним загоготала вся дружина завоевателя.

— Княже! — вдруг послышалось за спиной.

Двое дюжих викингов приволокли связанного половца.

— Он хотел видеть тебя! — доложил один из викингов.

Пожилой воин-половец с разбитой головой и в изрубленной кольчуге гордо смотрел на Владимира, не отводя глаз.

— Чего ты хотел? — насмешливо спросил Владимир.

В ответ старик плюнул князю в лицо и выкрикнул:

— Ты щенок!

От неожиданности вздрогнули даже самые бывалые воины из дружины Владимира. Взбешенный такой дерзостью восемнадцатилетний юнец, но при этом уже опытный воин, молниеносно выхватил свой меч и ударил им с такой силой и скоростью, что двое викингов, державших старого половца, едва успели пригнуться. Голова плюнувшего отлетела, но князь успел подхватить ее за волосы и поднять вверх, глядя в полуоткрытые глаза:

— Да, я щенок! Гав! Гав!

Затем он швырнул страшный трофей дружинникам.

— Выбросить псам!

Рагнхильд наблюдала за происходящим в пиршественном зале, оцепенев от ужаса, а князь, словно учуяв ее страх, подошел ближе.

— Дошли до меня слухи, Рогнеда, что ты называла меня сыном рабыни, — спокойно изрек он, будто только что не отрубил голову живому человеку.

Испуганная княгиня стояла молча, не смея сказать ни слова.

— …Теперь ты — моя рабыня, а я твой господин! — заявил юноша. — Имя тебе теперь — Горислава. А когда тебя крестят, то я, как и обещал, женюсь на тебе, потому что не подобает христианскому государю брать в жены поганую язычницу!

…Летописи гласят, что кровавый Владимир Красно Солнышко прилюдно изнасиловал шестнадцатилетнюю киевскую княгиню и убил ее родителей прямо на глазах у дочери… Правдивы эти записи или нет — кто знает, история нередко корректируется в угоду существующему строю. Однако доподлинно известно одно: Рогнеду действительно крестил епископ короля Харальда Синезубого по имени Поппон, и стала она зваться рабой Божией Анастасией, вышла замуж за Владимира Святославича и родила ему двух сыновей — Ярослава и Святополка.

Глава 7

Великая столица Кенугард

Широкий, могучий Днепр. На его крутом берегу издалека был виден белокаменный город — столица Руси. Варяги называли его Кенугард, а славяне — Киев. Его защищали глубокий ров, земляной вал, крепкие каменные стены с башнями и въездными воротами. Главным въездом в город служили Золотые ворота. В центре его стояли каменные княжеские палаты, дома знати, терема бояр. В богатых княжеских хоромах пировали князья с дружинами. Дубовые столы ломились от угощений. Совместная трапеза была не только способом насыщения, но и способом общения — друг с другом и с богами.