Книга Золотое дело - Сергей Булыга

А острожка не было и не было! Маркел шёл, смотрел вперёд, глаза слипались, уже начинало смеркаться. И было это в самом конце декабря, в самый последний день, в Васильев вечер. Всякий крещёный человек, думал Маркел, сидит в такое время дома, со своими домочадцами и вспоминает своих дедов, прадедов. А он что делает? К каким ведьмам его занесло и к каким чёртовым берёзам?!

Собаки вдруг остановились, поджали хвосты и затявкали. А Маркел увидел впереди, шагах в полусотне, не больше, сторожевую жердь – рогатку, точно такую, какие в Москве ставят на ночь, перегораживают улицу, чтобы лихим людям не было проходу. А тут, правда, и сама рогатка была наполовину засыпана снегом, и никакого караула при ней не стояло. Маркел прибавил шагу и почти что побежал. В боку сильно закололо, ну и чёрт с ним, с боком! Маркел подошёл к рогатке, остановился, посмотрел налево, направо…

Глава 13

…И увидел острог – маленькое городище, обнесённое высоким тыном, с небольшими крепкими воротами. Маркел пошёл к воротам. Но не прошёл он и десяти шагов, как из-за ворот послышалось:

– Эй! Стой!

Маркел остановился.

– Ты кто такой? – спросили.

– Я царёв гонец, – сказал Маркел. – Еду из Москвы в Берёзов. У меня государево дело.

– А грамота у тебя на это имеется?

– Имеется. Но это для воеводы. А для тебя у меня подорожная. Вот!

Маркел достал её из-за пазухи и, держа перед собой, опять пошёл к воротам. Теперь там молчали. Маркел подступил к воротам и сунул подорожную в щель между брёвнами. Подорожную тут же забрали, немного помолчали и сказали, что уже темно, надо огня подать. И было слышно, что один остался на месте, а второй ушёл. Потом он вернулся и привёл с собой ещё кого-то. Этот кто-то грозным голосом спросил, что тут случилось. Маркел на это спокойно ответил:

– Волдырь, не гневи меня. В подорожной всё написано. Я из Москвы, из Разбойного приказа, со мной красная овчинка, открывай скорей, ну!

С той стороны, вполголоса бранясь, начали мало-помалу открывать. А когда открыли, то Маркел увидел, что перед ним стоит толстый, матёрый десятник, а это и был Волдырь, и с ним двое молодых стрельцов. Волдырь смотрел, насупившись. Маркел подступил к нему, выставил руку. Волдырь вернул ему подорожную, после глянул на вогулов и велел одному из своих стрельцов пристроить их, а второму бежать в дом и накрывать на стол, как он сказал, для гостя.

После того как стрельцы разошлись, Волдырь ещё раз осмотрел Маркела и сказал, что время зимнее, позднее, они в такую пору никого не ждут, поэтому и принимают наспех. Маркел промолчал. Волдырь повёл его в острожек. Острожек был совсем маленький – одна большая изба, за ней вторая поменьше и ещё несколько каких-то хозяйственных построек, вот и всё.

Волдырь с Маркелом взошли на крыльцо, прошли через сени и свернули на жилую половину. Там над столом горела лучина, сбоку от стола были видны полати, занавешенные холстинами, за которыми кто-то похрапывал, а кто-то и ровно дышал. Волдырь пригласил садиться. Маркел снял шапку, перекрестился на иконы, сел и сказал:

– Что же это вы в такое время спите?

– Как в какое? Ведь уже темно, – сказал Волдырь.

– Так Васильев вечер же, – сказал Маркел.

– Как это сегодня Васильев? – удивился Волдырь. – Васильев был вчера.

– Нет, Васильев сегодня! – уже строго сказал Маркел. – Я считал!

Волдырь помолчал, посмотрел на Маркела, потом растерянно сказал:

– О! Грех какой! Мы тогда что, живём, воскресных дней не соблюдая?

– Получается, что так, – сказал Маркел.

Волдырь утёр лоб, обернулся. В избу как раз вошёл уже знакомый Маркелу стрелец, и Волдырь сказал ему:

– Слышь, Гришка?! Василий-то сегодня! А мы вчера – это зря.

Стрелец кивнул и начал накрывать на стол. Стол получался не очень богатый, но и не бедный. Да, и ещё: пока стрелец накрывал, с полатей начали слезать его товарищи, все молча, и также молча садиться к столу. Скоро на полатях уже никого не осталось. Маркел смотрел на сидящих. Все они были на вид помятые, медлительные, но это, наверное, со сна. Волдырь велел всем наливать. Налили. Волдырь торжественно сказал:

– За Щедрый вечер и за гостя нашего московского.

Все выпили. Маркел встал, назвал себя и ещё раз, уже всем, сказал, что он едет из Москвы в Берёзов по государеву делу, дело спешное, поэтому он завтра сразу же проедет дальше. Сказав это, он сел. Вначале все молчали, а после Волдырь, уже многозначительно, сказал:

– Да, дело царское.

– Как тут у вас, спокойно ли? – спросил Маркел.

Стрельцы стали усмехаться, а Волдырь громко, уверенно сказал:

– Спокойно, слава Тебе, Господи! Да ты сам видишь, как здесь тихо.

– Да уж, – сказал Маркел. – Так тихо, что даже ясак у вас пропал куда-то.

– Ты это про Лугуя, что ли? – спросил Волдырь. – Так а мы здесь при чём? Собирать и отвозить ясак это не наше дело. Наше дело смотреть за порядком, принимать тех, кто сюда приезжает, и провожать тех, кто отсюда уезжает.

– Так что, – спросил Маркел, – Лугуй через вас не проезжал?

– Нет, не проезжал, – сказал Волдырь. – Срок прошёл, потом мы ещё три для прождали, а после я послал вот этих, – и он показал на двоих из сидящих, – они сошли вниз, на сибирскую сторону, поискали, развернулись и пришли обратно. Не нашли они Лугуя! И следов никаких не нашли.

– Так как это? – спросил Маркел. – Куда он тогда подевался?

– Я думаю, – сказал Волдырь, – заворовал Лугуй, схоронился где-нибудь в тайге. Летом они на виду, на реке, рыбу ловят. А зимой шасть в тайгу, и пропал, и кто его там найдёт?

– А чего он вдруг пропал?

– Обиделся. Городок у него отобрали.

– Кто отобрал?

– Воевода, кто ещё.

– За что?

– Да как это за что? – удивился Волдырь. – Да ты бы только видел, что они тут в прошлом году творили! Этот твой Лугуй и его дружок Агайка. Но воевода им ходу не дал. Агайку забил в железа и отправил к вам в Москву. А у этого отняли городок, Сумт-Вош, вот он и обиделся. Сейчас, наверное, мутит, подбивает своих на войну, идти отбивать Сумт-Вош.

– А где этот Сумт-Вош?

– Как где? – опять удивился Волдырь. – В Берёзове. Раньше Берёзов был Сумт-Вош и была Лугуева вотчина. А как Лугуй в прошлом году заворовал, воевода пошёл на него, а он затворился в Сумт-Воше. Мы его оттуда выбили и городок его сожгли, а потом на его месте поставили Берёзов.

О, радостно подумал Маркел, с гычевскими речами слово в слово сходится! А вслух сказал:

– Лугуя понять можно. Отобрали городок. Конечно, жалко!

– Да какой там городок! Одни землянки! – сердито сказал Волдырь. – И воевода говорил ему: ставь новый Сумт-Вош на новом месте, ставь хоть прямо рядом с нами. А он: нет, не хочу! И ушёл. И как пропал. Это было летом. И так с той поры ни слуху ни духу о нём. И ясак не выдал. А мы ждали!