Книга Наследие Дракона - Дебора А. Вольф

– Я не брошу тебя одну.

– А я бы ни за что тебя и не отпустила. Но мир сплетен из ветра и бурлящих волн, мой сын, и ни ты, ни я не в силах его изменить. Твое предназначение – это Запретный Город, точно так же, как мое – море, и я бы не поменяла в тебе ничего, даже этого качества. Я горжусь тем, что я – твоя мать.

Джиан слышал, что в других землях потомки деев могли сами выбирать жизненный путь и пользовались теми же правами, что и полноценные люди. Поговаривали даже, что в Атуалоне люди могли сами распоряжаться собой, а не зависеть от императора. Иногда Джиан мечтал о том, чтобы король драконов сжег Синдан дотла и выпустил бы всех его обитателей на волю. Мечтал о том, чтобы когда-нибудь отправиться на юг и послушать длинные тягучие песни золотых песков или поехать на запад к Морю Всех Начал и увидеть, как солнце садится за крепость из драконьего стекла Атукос.

По правде говоря, то, что король-дракон пощадит его шкуру, было так же невероятно, как и то, что император удостоит его своей милости. Дейчены рождались для того, чтобы убивать и умирать, вот и все. Если им давали шанс отправиться в далекие страны, то уж точно не затем, чтобы любоваться красивыми закатами.

– Неужели ты гордишься тем, что я… проклят?

– Проклят! – фыркнула в ответ мать. – Все это – деревенские пересуды. Самое время забыть о них. Как может быть проклят тот, на кого снизошло благословение? Неужели король тоже проклят? Уж точно не больше, чем ты.

– А мой… отец? Хоть теперь-то ты мне о нем расскажешь? – Джиан отвел взгляд, не желая видеть, как ранили мать его слова.

Она убрала непослушные пряди с его лица и, склонившись, прижалась губами к его лбу, как делала всегда, когда он мальчишкой попадал в неприятности.

– Не могу.

Произнесенные ею слова вонзились ему в сердце обсидиановым лезвием. Джиан отвернулся от матери.

– Ты отказываешь мне в этом даже в такой день, как сегодня.

– Мне не дано отрастить крылья и взлететь. Не дано подчинять своей воле ветер и волны и менять лунные циклы. Точно так же я не могу говорить с тобой об отце.

– Хианг сказал мне, что я был… что ты была… – Джиан подавился собственными словами. – Что я был зачат насильником.

И это было самое мягкое слово из тех, какими Хианг описывал его отца. Джиана называли потомком деев, родившимся из семени деймона, ребенком несчастливой звезды, который с рожденья подвергался влиянию частиц бытия.

– Ковыряя в носу, Хианг вытащил последние мозги. – Мать снова фыркнула. – Могу сказать тебе одно: ты не сын насильника. Клянусь морем, это правда.

Невидимый груз перестал сжимать Джиану грудь, и он сделал глубокий вдох. Значит, его отец не насильник… А Хианг утвержал это с такой уверенностью. Но, говоря откровенно, он и правда слишком долго ковырял в носу.

– Эта каморка слишком тесная, – нахмурилась мать. – Ты заслуживаешь чего-нибудь получше. – Она подошла к небольшому окошку, слегка споткнувшись у изножья кровати. – Отсюда и воды не видать.

– Когда ветер дует в эту сторону, я слышу запах и зов моря.

Я чувствую, как оно призывает меня домой, – подумал Джиан, но вслух сказать это не осмелился. Он боялся, что его сердце разобьется о зовущий, зовущий, зовущий шепот моря, как волны о волнорез.

Прежде чем повернуться к сыну, мать с силой прижала ладони к глазам, потом ко рту и наконец к сердцу. Джиан подумал, что она все еще ослепительно красива – морская соль и ветер стерли с ее лица намек на мягкость и слабость. Его мать была похожа на воительницу. Несмотря на то что ее веки покрылись мелкими морщинками от многолетнего вглядывания в сверкающие на солнце волны, а длинные волосы пропитались морской пеной, мужчины продолжали сворачивать шеи, когда она проходила мимо, словно легкий бриз, обещающий шторм.

Когда мать Джиана была молода, ее красота вдохновила поэта Джиао Джиана написать историю о девушке, которая любила море, и Джиан собственным существованием доказывал, что эта любовь не осталась без ответа.

– Ты наденешь шелка.

Джиан подошел к матери, заключил ее в объятия и сжимал до тех пор, пока она не сдалась, обняв его в ответ. И когда она успела стать такой маленькой?

– Хорошо, я надену шелка, – сдался он. – Ты будешь мной гордиться.

Она вырвалась из его хватки и с размаху шлепнула по плечу.

– Я гордилась бы тобой, даже если бы ты пришел на праздник без ничего, лишь с улыбкой на устах и ожерельем из ракушек на шее. – В ее глазах заплясали искры смеха, а Джиан покраснел, вспоминая детские годы, когда он являлся на деревенские праздники именно так. – Только я бы тебе этого не советовала.

– Мама! – возмутился Джиан. – Я был тогда пятилетним мальчишкой… Сколько можно рассказывать эту байку?

– Если на то будет воля ветра и волн, я еще успею рассказать эту байку твоим детям и детям их детей.

Мать торжественно коснулась пальцев губами.

Джиан последовал ее примеру.

– Если на то будет воля ветра и волн…

– А теперь… – она сжала губы, – я тебя оставлю, чтобы ты мог закончить приготовления. Полагаю, моя помощь тебе не понадобится? Так ведь? Не хотим же мы и вправду давать местным горожанам еще один повод для сплетен, верно?

Джиан со смехом махнул рукой в ее сторону.

– До свидания, мама. Одеться я и сам смогу. Увидимся вечером на празднике.

– Ты будешь самым красивым мужчиной в этом городе. Девушки налетят – веслом не отобьешься.

– Мама!

– Имей мужество, сын мой. И сними наконец с себя это старое тряпье!

Она выскользнула из комнаты, и ширма опустилась за ней с едва заметным шепотом.

Джиан снова коснулся пальцами губ, а затем коснулся ширмы.

– До следующей встречи, – пообещал он. – Джай-хао.

Когда призрачный шелест ее ног по бамбуковому полу окончательно затих, Джиан подошел к окну. От блестящих дворцов Кханбула он перевел взгляд на дальние отроги гор Мутай Гон-Йу, охранявших людей от потоков дождя. Если немного повернуться, можно было увидеть переливы солнечного света на реке Каапуа, широкие синие воды которой, танцуя, неслись от предгорий Тай Дамата и Тай Бардана до Нар Кабдаада… а потом и до самого дома. А еще дальше за всем этим начинались горячие пески, где жили дерзкие воины Зееры и на выжженной почве лежали зараженные араидами руины Кварабалы. К северу от этих легендарных земель, подобно короне на недостойной голове, простирались богатые соляными копями владения Атуалона, которыми правили разрушившие миропорядок драконьи короли. Из чистого любопытства Джиан хотел бы знать ответ на вопрос: праздновали ли эти люди первые весенние дожди? И бывают ли вообще в пустыне дожди?

В воздухе висел тяжелый аромат сладко-пряных яств, которые готовили для сегодняшнего пира на многочисленных местных кухнях. До Джиана доносились детский смех и музыкальный перезвон молитвенных колоколов, бившихся друг о друга на ветру, а время от времени – даже ратта-тат-тат облаченных в белые одежды монахов Байжу, которые расхаживали по улицам и бросали хлопушки под ноги неосмотрительным влюбленным. На мгновение ему захотелось снова стать уличным мальчишкой, бегать в стайке таких же хулиганов, выпрашивать лакомства с кондитерских повозок или пытаться стащить связку хлопушек, чтобы запустить ими в девчонок, – с полной уверенностью в том, что завтра наступит такой же день, как сегодня, и все они будут пробегать одинаково яркими вспышками, точно жемчужины в вазе.