Книга Ундина особых кровей - Ирина Матлак

Прошествовав к центральному столу, капитан Вагхан шумно опустил на него кипу папок и добавил:

— Можете приступать прямо сейчас. Пока кадеты будут прослушивать новый материал, вы займетесь составлением отчета за последний месяц.

Попавшиеся ловцы мгновенно побледнели, затем покраснели и снова побледнели, демонстрируя реакцию не саламандр, а меняющих цвет хамелеонов. Судя по всему, нудная однотипная работенка являлась для них настоящим кошмаром.

Пока они с видом мучеников приступали к отбыванию наказания, капитан повесил свой китель на спинку стула, проверил, все ли кадеты на месте, и принялся рассказывать о шаромагах.

Как всегда, лекция носила сугубо теоретический характер, а применять полученные знания нам предстояло непосредственно на практике. Помня о просьбе (точнее, приказе) капитана, свой шаромаг я взяла с собой, и сейчас он находился у меня в сумке.

— Шаромаг является примитивным артефактом, показывающим основную составляющую магии живого существа, — толкал речь капитан Вагхан, прогуливаясь меж рядов. — Пока вы усвоили лишь азы ремесла ловцов, и шаромаг может помочь вам в изучении собственной магии. Используя его, вы будете наглядно видеть изменения своих магических кристаллов, которые составляют суть любой магии.

Оказавшись перед своим столом, он без перехода спросил:

— Кто может подробнее рассказать о сути магии и ее материальной составляющей? Кадет Талмор, пожалуйста.

В мою сторону он даже не смотрел, поэтому его слова стали неожиданностью. Тем не менее я поднялась с места и, вспомнив все, что узнала по этому поводу из учебников, произнесла:

— Все живые организмы состоят из биологических клеток, которые можно взять за основную составляющую. В магии основной материальной составляющей также являются клетки, только они имеют другую структуру. В зависимости от направленности магии обладателя им свойственны разные виды и формы. Нарастая друг на друга, такие клетки образуют кристаллы, которые мы можем увидеть в шаромагах. С приобретением опыта и оттачиванием навыков кристаллы могут видоизменяться, а в редких случаях — даже меняться полностью.

— Кадет Талмор получает бонус к итоговому зачету месяца, — удовлетворенно кивнул капитан Вагхан. — Продолжим.

Пока он более детально останавливался на освещенном мной вопросе, я походила на морского светлячка. Буквально светилась от гордости, которая так и распирала! Эта тема была новой, и мои скромные познания базировались исключительно на моем же учебном рвении.

Перейдя к другой части лекции, капитан повернулся к доске и принялся чертить на ней базовую схему кристалла, которую велел за ним перерисовывать.

Я опустила взгляд на тетрадь и только взялась за перо, как вдруг прямо на раскрытые страницы упала скомканная бумажка. Бросив быстрый взгляд на капитана Вагхана, я осторожно ее развернула и, увидев содержимое, обомлела.

«Отправляйся обратно в трущобы, безродная выскочка!» — гласило послание, выведенное неровными печатными буквами. Чуть ниже автор даже не поленился сделать рисунок: знак Лайара, символизирующий смерть.

Когда я завертелась, выискивая взглядом того, кто бы мог это написать, все кадеты старательно перерисовывали схему, уткнувшись в тетради.

Полученная записка не вызвала ни страха, ни злости, ни раздражения. Только укол разочарования — все, с кем я проходила обучение и служила в одном отряде, казались честными и порядочными. Было крайне сложно поверить, что некто мог оказаться мало того что завистником, так еще и трусом, боящимся выплюнуть свой яд мне в лицо.

В школьные годы из подобных записок я могла составить целую коллекцию. Еще в те времена они перестали меня задевать, но столкнуться с подобным в Морском корпусе я никак не ожидала. Да и за что желать мне смерти? За то, что заслужила похвалу капитана Вагхана? Что за детские выходки…

— Кадет Талмор, что у вас там? — прозвучавший прямо надо мной голос застал врасплох.

Капитан Вагхан, не изменяя себе, продолжал демонстрировать невероятную бдительность.

Показывать ему глубинную записку не хотелось совершенно, но требовательный тон, сопровождающийся не менее требовательным, можно даже сказать — препарирующим взглядом, вынудил это сделать.

Я уже приготовилась к грядущим разборкам и выяснению личности отправителя, когда записка вновь оказалась передо мной. Точнее, уже не записка, а пустой помятый листок.

— Урна там, — напомнил капитан, кивнув в сторону двери. — Увижу после лекции на полу мусор, будете драить весь этаж.

Ничего не понимая, я на негнущихся ногах поднялась и доставила «мусор» до места назначения. Прежде чем снова сесть, еще раз окинула кадетов и даже саламандр быстрым взглядом, но никто из них ничем себя не выдал.

Содержимое записки исчезло. Скорее всего, то были невидимые чернила, исчезающие после прочтения, — я такие как-то видела в лавке магических вещиц.

Как бы то ни было, внимания на случившееся я предпочла не обращать и, снова сконцентрировавшись на лекции, принялась усердно перерисовывать схему.

Когда прозвучал гонг и все стали расходиться, я нарочито медленно складывала вещи в сумку, намереваясь уйти последней. Быстро собравшаяся Крилл выразительно на меня посмотрела, как бы спрашивая, почему я копаюсь. Я попросила ее меня не дожидаться, на что она пожала плечами и ушла вместе с остальными.

Помимо нас с капитаном в аудитории остались только саламандры, но эти двое так страдали над отчетами, что их присутствие в расчет можно было не брать.

Достав свой шаромаг, я нерешительно приблизилась к капитану Вагхану:

— Вы говорили, что поставите на него защиту…

Приняв шаромаг у меня из рук, капитан внимательно его осмотрел и, заметив трещину, скептически заметил:

— Вы получаете приличное жалованье, кадет Талмор. В этом месяце — еще и с премией. Неужели не могли сходить в хороший магазин, вместо того чтобы по дешевке приобретать брак?

— Он исправен, — попыталась возразить я. — Просто…

По правде говоря, весомых аргументов не нашлось. Не могла же я сказать, что до сих пор страдаю от привычки нещадно экономить и берегу каждую копейку. Когда в твоей жизни случаются моменты, о которых хочется забыть, когда лучшим лакомством становится кусок черного хлеба, не так просто себя перебороть. Глубоко внутри всегда сидит опасение, что это может повториться.

Судя по всему, внятного ответа от меня и не ждали. Крепко сжав шаромаг, будто желая превратить его в лепешку, капитан прошептал несколько рваных фраз. За стеклом заклубился синий туман, постепенно сменившийся множеством мелких искорок. Затем все исчезло, а еще — исчезла та самая трещинка. И теперь мой шаромаг выглядел совсем новеньким, даже чуть-чуть поблескивал.

Поблагодарив, я осторожно отправила его обратно в сумку, попрощалась и отправилась к себе. Коридоры этим вечером пустовали и, утопая в полумраке, выглядели жутковато. Впрочем, наверное, мне так казалось из-за утреннего визита в следственный отдел, после которого было сложно смотреть на что-либо позитивно.