Книга Император под запретом - Сигизмунд Либрович

— Ребята, вы знаете, чья я дочь, ступайте за мною! Все мы много натерпелись от немцев, и народ наш много терпит от них; освободимся от наших мучителей! Послужите мне, как служили моему отцу.

Солдаты и офицеры, заранее уже извещенные офицером Грюнштейном о готовящемся перевороте, в один голос отвечали:

— Матушка, мы готовы!

— Клянусь умереть за вас, — сказала взволнованным голосом цесаревна, став на колени, так же как и остальные присутствующие, и целуя крест. — Клянетесь ли умереть за меня?

— На том присягаем! — ответили солдаты.

— Так пойдем и будем думать только о том, чтобы сделать наше отечество счастливым во что бы то ни стало. Но знайте, что я не желаю, чтобы при этом напрасно была пролита кровь, — прибавила Елизавета.

Прибыв в Зимний дворец, цесаревна отправилась в караульню и спросила находившихся там в эту ночь солдат Семеновского полка:

— Хотите ли мне служить, как отцу моему и вашему служили? Самим вам известно, каких я натерпелась нужд и теперь терплю и народ весь терпит от немцев. Освободимся от наших мучителей!

— Матушка! Все сделаем, что велишь, — отвечали ей. — Мы давно дожидались. — И все перешли на сторону Елизаветы.

Четыре караульных офицера выказали колебание, а один, обнажив шпагу, хотел сопротивляться, считая долгом выступить на защиту императора, но его тотчас обезоружили и всех четырех арестовали. Дежурный генерал-адъютант П. С. Салтыков подвергся той же участи.

Елизавета, сопровождаемая преданными ей гренадерами, вошла во дворец и направилась через хорошо знакомые ей комнаты в спальню Анны Леопольдовны.

— Сестрица, пора вставать, — промолвила Елизавета, обращаясь к Анне Леопольдовна.

— Как, это ты, сударыня? — сказала ей правительница и, увидев за ней гренадер, сразу поняла все.

Она принялась умолять цесаревну не обращаться дурно с ее детьми и не разлучать ее с любимой фрейлиной Менгден. Елизавета успокоила ее.

В соседней комнате в это время мирно спал младенец-император. Цесаревна запретила сопровождавшим ее гвардейцам тревожить его, но поднявшийся кругом шум пробудил ребенка. Тогда кормилице приказано было снести его в караульню, где находились солдаты. Сама цесаревна, спустившись туда, взяла Иоанна на руки и сказала, взволнованная:

— Бедное дитя! Ты невинно, но твои родители несут тяжелую вину.

И она увезла свергнутого императора в своих санях в Летний дворец, куда были доставлены арестованные правительница Анна Леопольдовна, принц Антон, сестра Иоанна, маленькая принцесса Екатерина Антоновна, и жившие в Зимнем дворце их приближенные.

Народ, собравшийся на Невском проспекте, по которому возвращалась Елизавета, несмотря на морозную ночь, приветствовал цесаревну громкими «ура!». Слыша радостные возгласы, малютка Иоанн развеселился и стал улыбаться и махать ручонками.

Арест правительницы Анны Леопольдовны и ее мужа, принца Антона-Ульриха, цесаревной Елизаветой Петровной.

— Бедняжка, — сказала цесаревна, — ты не знаешь, что народ кричит и радуется, что ты лишился короны!

В ту же ночь в своих домах были арестованы Остерман, Миних, Левенвольде, Менгден, Головкин, Бестужев-Рюмин и другие близкие к Анне Леопольдовне и Иоанну Антоновичу сановники. Их привезли во дворец Елизаветы Петровны, а в 7 часов утра отправили в Шлиссельбургскую крепость.

Царствование императора-малютки окончилось. Его место заняла 32-летняя дочь Петра Великого.

С самого раннего утра 25 ноября 1741 года огромные толпы народа и масса войска окружили дворец, в котором жила цесаревна Елизавета Петровна. Весть о совершившихся в ночь событиях, о том, что правительница Анна Леопольдовна, принц Антон-Ульрих и все их сторонники и приверженцы арестованы, разнеслась по столице с быстротой молнии. И, как год с небольшим назад, народ ликовал по поводу ареста Бирона, так теперь ликовал он по поводу новой перемены правительства…

Громкое «ура» и крики «да здравствует цесаревна Елизавета!», «да здравствует императрица Елизавета Петровна!» оглашали воздух. Все с нетерпением ждали, когда покажется народу виновница переворота, о смелом подвиге которой неслись сказочные слухи.

Было восемь часов утра, когда цесаревна, надев Андреевский орден, показалась в окне дворца. Она держала на руках малютку Иоанна Антоновича.

Новое, еще более громкое «ура» огласило воздух при виде Елизаветы Петровны.

Появление цесаревны с императором-младенцем дало повод многим предполагать, что цесаревна объявит себя только правительницей, т. е. займет место Анны Леопольдовны, и что Иоанн Антонович по-прежнему будет считаться императором.

Но вскоре за тем объявленный манифест гласил совсем другое.

«Все Наши как духовного, так и светского чинов верные подданные и особливо лейб-гвардии Наши полки всеподданнейше и единогласно Нас просили Отеческий Наш Престол Всемилостивейше восприять», — так значилось в манифесте о вступлении на престол Елизаветы Петровны, в тот же день напечатанном «в С.-Петербурге при Сенате» и разосланном по всей России. В манифесте упоминалось, что Блаженной памяти императрицей Анной Иоанновной при кончине ее учинен наследником Всероссийского престола внук ее величества, которому тогда еще от рождения несколько месяцев только было. «И ради такого его младенчества правление Государственное чрез разные персоны и разными образы происходило, отчего дуже как внешне, так внутри государства беспокойства и непорядки и, следовательно, немалое разорение всему Государству последовало…» И вот «для пресечения всех тех происшествий, беспокойств и непорядков» Елизавета Петровна «по законному праву по близости крови к Самодержавным вседрожайшим ее родителям отеческий престол восприять соизволила».

В следовавшем затем втором манифесте, от 28 ноября, указывалось, что, согласно духовной императрицы Екатерины I, еще тогда, когда скончался Петр II, цесаревна Елизавета Петровна была законной наследницей Всероссийского престола, но что эта духовная была скрыта Остерманом, что по проискам того же Остермана была избрана на престол Анна Иоанновна и что он же, Остерман, во время болезни императрицы Анны Иоанновны сочинил определение о назначении наследником малолетнего Иоанна — «никакой уже ко Всероссийскому престолу принадлежащей претензии, линии и права не имеющего» и т. д., и т. д.

В конце манифеста сказано было, что «хотя принцесса Анна и сын ее принц Иоанн ни малейшей претензии и прав к наследию Всероссийского престола не имеют, но из особливой к ним императорской милости, не желая никаких им причинить огорчений, с надлежащею им честью и с достойным удовольствием, предав все их разные предосудительные поступки крайнему забвению», новая императрица повелела «принцессу, ее мужа и детей в их отечество всемилостивейше отправить».