Книга Книга Атлантиды - Святослав Романов

На этом заканчивается 26-я глава трактата Плутарха. Далее пришелец с Запада рассказывает о подземных богинях, о посмертной судьбе души, и Сулла, излагающий его речь, уже не возвращается к заморскому материку и острову Огигия.

Миф Плутарха давно привлек к себе внимание. Еще в XVI столетии его толковали Иоганн Кеплер и Абрахам Ортелий, причем «Великую сушу» считали ясным указанием на Североамериканский континент. В конце XIX — начале XX столетия была совершена попытка более четкой привязки к географической карте земель, о которых идет речь в мифе. В. Крист полагал, что сообщение Плутарха является свидетельством о посещении побережья Северной Америки греческими торговцами через Исландию, Гренландию и Баффинову землю. В таком случае с «заливом, не меньшим, чем Меотида» может быть отождествлен Гудзонов залив. Чуть позже Г. Майер утверждал, что указание на Карфаген совсем не случайно. По его мнению, источником для Плутарха стали «периллы» карфагенских моряков, доплывавших до Мексиканского залива. «Островом Кроноса», согласно Майеру, может быть названа Скандинавия, которая на ряде древних карт действительно изображается в виде острова.

И Крист, и Майер были подвергнуты жестокой критике. Действительно, их толкования Плутарха грешили общим недостатком — вольным обращением с приводимыми греческим автором сведениями. Взглянув на географическую карту, мы легко убедимся, что широта Каспийского моря, на котором лежит залив «Великой суши», не является широтой Мексиканского или Гудзонова заливов.[53] Гренландия и Исландия, при всей суровости их климата, еще могут претендовать на статус описываемых Плутархом островов, но уж никак не Баффинова земля. К тому же ни одна из перечисленных территорий не обладает тем мягким климатом, который свойственен «острову Кроноса».

Однако, раскритиковав Криста и Майера, историки выплеснули из ванны вместе с водой и дитя. Современная наука убеждена, что Плутарх всего лишь создал вариант «географического романа», источником которого стали кельтские и германские предания о священных северных островах, а также платоновский «миф об Атлантиде».

Давайте еще раз присмотримся к тому, что пишет Плутарх. На расстоянии пяти дней плавания от Британии к западу от нее лежит архипелаг из четырех островов. Они расположены на равном расстоянии друг от друга и являются как бы широким островным мостом, соединяющим территорию Британии с противолежащей сушей. Расстояние в пять дней пути — это от восьмисот до тысячи с небольшим километров (в зависимости от погоды, направления ветров, течений). Если добавить «пять тысяч стадий», то получается, что от «Великой суши» Британию отделяет порядка двух тысяч километров.[54]

Острова эти расположены не на одной широте. Те из них, на которые паломники попадают первыми, находятся где-то в районе Полярного круга, причем они омываемы одним из рукавов Гольфстрима, так как Плутарх нигде не говорит о холодном климате. Южный остров расположен в зоне умеренно теплых ветров и течений.

О необычности этого острова, «острова Кроноса», говорил и позднеримский поэт и географ Авиен:

«А дальше в море лежит остров; он богат травами и посвящен Сатурну. Столь неистовы его природные силы, что если кто, проплывая мимо, приблизится к нему, то море у острова взволнуется, сам он сотрясется, все воды вздымаются, глубоко содрогаясь,[55] в то время как остальная часть моря остается спокойной».

Плутарх, говоря о расстоянии до островов и «Великой суши», явно подсказывает нам, что они доступны для путешественника. Препятствием является не расстояние, а мутные воды морей, омывающих острова с запада, а также испытания-приключения, которые приходится претерпеть пилигримам, отправляющимся туда. Интересно, что «европеец» должен, по идее, был бы добраться до островов без труда. Но это кажется лишь при первом взгляде на карту Атлантики. Нельзя забывать о течениях! Благоприятное для тех, кто плывет с востока, течение (так называемое Северо-экваториальное) направляет путешественников в сторону более южных широт. Именно поэтому трансатлантические плавания времен XV–XVI веков выводили европейцев в район Карибского бассейна и к берегам Южной Америки. Севернее, по направлению к Британским островам, идет поток Гольфстрима, который препятствует прямому плаванию к побережью нынешних США и Канады.[56] Названные течения представляют собой своего рода кольцо (точнее — овал), причем его центр, являющийся одновременно «мертвой зоной», находится на западе — юго-западе от Азорских островов.

Следовательно, у Плутарха говорится о вполне правдоподобной ситуации, до настоящего момента наблюдающейся в Атлантическом океане: с острова Огигия в Европу попасть было легче, чем из Европы на Огигию.

Точнее, нужно сказать следующее: путь на священные острова, о которых повествует у Плутарха чужеземец, оказался кружным. Вначале предки греков, вместе с Гераклом, добрались до «Великой суши» и лишь затем — на архипелаг.

Очередная вольность «романиста» Плутарха?

Или же за этим сообщением кроется реальность?

Прежде всего, о каком из путешествий Геракла может идти речь? Античные греки и римляне считали, что Геракл — единственный из героев, который обошел весь мир. Если Плутарх принадлежал к сторонникам «континентальной» географической модели, то есть если он считал, что океан, омывающий ойкумену, охватывается, в свою очередь, сушей, то «его» Геракл должен был бы побывать и там.

Словам чужеземца могло бы соответствовать десятое странствие Геракла: похищение им знаменитых коров Гериона, царя полулегендарного царства Тартесс, расположенного на юго-западе Иберийского полуострова.[57] Сами коровы паслись на острове Эрифия, расположенном столь далеко в океане, что Геракл, как утверждает Аполлодор, достиг его лишь при помощи золотого челна, подаренного герою Гелиосом, богом Солнца.

Тартесс, государство, основанное около XI века до н. э., об истории которого до проникновения туда финикийских поселенцев нам неизвестно практически ничего, для греков был олицетворением легендарных земель, лежащих где-то далеко на западе. Неудивительно, что многие из «атлантологов» отождествляют Атлантиду с Тартессом, хотя ни географически, ни археологически, ни исторически это отождествление не выдерживает критики.