Книга Оружие из дамаска и булата - Валерий Хорев

Позднее турки вытеснили генуэзцев с побережья, и главными партнерами для Черкессии становятся Крым и Турция, а основными центрами торговли - Темрюк и Тамань. Но определенная доля европейских кузнечных изделий по-прежнему доходила до суровых джигитов. Так, в 1750-е годы из Германии было поставлено от 30 до 35 тысяч кос (надо полагать, отменных). Клапрот сообщает, что «часть оружия они получают от турок, часть - из Грузии; у них есть большой запас дорогостоящих старых венецианских и генуэзских мечей и пистолетов».

О качестве холодного оружия собственно черкесской выделки остались многочисленные и притом весьма похвальные отзывы в воспоминаниях очевидцев и непосредственных участников тех грозных и кровавых событий, что непрерывной чередой заполняли целые столетия. По отзыву Лапинского, «кузнецы очень многочисленны в стране, они почти повсюду оружейных и серебряных дел мастера и очень искусны в своей профессии; это почти непостижимо, как они с их немногими инструментами могут приготовлять превосходное оружие».

Если говорить о формах клинков, то для Кавказа не являются характерными прямые мечи и палаши, хотя на самых ранних этапах истории подобные образцы составляли большинство. Однако достаточно скоро - уже с X века - кривые сабли почти полностью вытеснили все остальные разновидности оружия (в Закавказье палаши сохранились значительно дольше). Ранние сабли имели небольшой изгиб, будучи приспособлены для прокола кольчуги, но позднее их геометрия все более отвечает характеристикам чисто рубящего удара. Очень активно использовался индийский булат, но такие экземпляры стоили дорого. Чаще всего булатные клинки имеют иранское происхождение.

О высоком качестве сварочных полос черкесской работы можно судить, например, по просьбе царя Алексея Михайловича «прислать в Москву черкас булатного сабельного дела сварщиков самых добрых мастеров». Начиная с XVIII века сабли активно вытесняются более легкими и универсальными шашками. Их клинки имели меньшую, чем у сабель, длину и меньший изгиб, но это не означало возврата к колющей технике. Согласно кабардинской формуле, шашка должна быть «легкая, как перо, упругая, как лоза и острая, как бритва. Кто носит тяжелую шашку, тот не надеется на умение». Материалом для шашек традиционно служит слоистая сталь, поверхность которой часто, но далеко не всегда, протравливали, чтобы выявить рисунок. Этот факт говорит о том, что внешней красоте искусственного Дамаска придавалось не столь решающее значение, как в наши дни. Для горца, чья жизнь прямо зависела от качества оружия, гораздо важнее было сознавать надежность клинка, нежели любоваться его эстетикой. Упоминавшиеся выше немецкие полосы, изготовленные в Пассау и (позднее) в Золингене имели клеймо в виде стилизованного волка, перешедшего с городского герба в XVI веке. Популярность их была настолько высока, что породила великое множество местных подражаний, часто превосходивших по качеству оригиналы.

Местные мастера, как могли, копировали овеянное славой клеймо, но не всегда их старания увенчивались победой, поскольку многие из них не видели подлинников, а довольствовались вторыми и третьими репликами. Эффект испорченного телефона проявился в том, что кавказские «волчки» заметно отличались от настоящих золингеновских как начертанием самого зверя, так и добавлением некоторых элементов - розеток (так называемых «пчел»), набитых крестом точек и букв.

Наименование клейма постепенно стало восприниматься как название клинков подобной работы вообще, и сегодня принято говорить о «волчках», имея в виду шашки немецкой и кавказской выделки. Как бы там ни было, в подавляющем большинстве случаев такие изделия оправдывают доброе имя, и никак не могут быть названы рядовыми.

Мне довелось реставрировать шашку, принадлежавшую знаменитому атаману Каледину. Классический клинок сварочного Дамаска, с рукояткой из простого черного рога, имел клеймо типичного кавказского «волчка» с буквами «МН», и обладал прекрасным балансом и упругостью в сочетании с хорошей твердостью металла.

К слову сказать, именно выверенный баланс отличает настоящее боевое оружие от новомодных сувенирных реплик, насколько бы изумительно не были они изготовлены. Относительно пресловутых букв существует два мнения. Так как подлинные золингеновские клинки изредка клеймились, помимо «волка», латинскими буквами «НМ», старательные дети гор просто копировали их, не вдаваясь в подробности смысла, начертания и порядка, поменяв оные местами. По второй версии, это есть инициалы великого князя Михаила Николаевича, бывшего наместником на Кавказе в 1863-1881 годах. Для подарков своим офицерам он заказал очень хорошему мастеру, работавшему в Тифлисе, большую партию клинков, помеченных своими инициалами. Клеймо стало модным, и многие русские офицеры вырезали его на оружии. Подобные «волчки» принято называть «великокняжескими». С точки зрения исторической правды, наиболее вероятным представляется первый вариант, однако и второй выглядит вполне возможным. Скорее всего, обе линии просто переплелись между собой из-за случайного совпадения букв, и нам сегодня остается только гадать, не имея никаких дополнительных источников информации.

Что касается подлинных немецких «волков», то они встречаются лишь на поздних экземплярах шашек, датируемых XIX веком, когда в Золингене было налажено массовое производство качественных клинков, предназначенных специально для вывоза на Кавказ. Кстати, название «волк» или «волчок» дали этой продукции русские, потому что сами горцы видели в клейме отнюдь не гордого хищника, а то, что они по-персидски именовали «терс-маймун», то есть - «безобразная обезьяна». Вот так.

Гораздо более, нежели «волк», окутано легендами и почитанием другое европейское клеймо - пресловутая генуэзская «гурда». Оно представляет собой две серповидные зубчатые линии со словом «Genoa» между ними, и тремя или более точками по бокам.

Такие клейма характерны для итальянских шпажных и сабельных клинков, но только первые их экземпляры вышли из самой Генуи. Дальнейшее производство знаменитого оружия сосредоточилось в нижнеавстрийских и штирийских мастерских, чья продукция в массовом порядке вывозилась на Кавказ. Остается непонятной феноменальная слава, которой озарены обыкновенные, хотя и прекрасного качества, европейские клинки. Можно предполагать, что все те сказочные истории о разрубании «гурдой» любых других шашек и сабель есть не более чем вымысел, либо - кавказские реплики намного, очень намного превзошли прототип. В конце концов, восточное оружие всегда (или почти всегда) превосходило западное, а уж Кавказ, находящийся на стыке великих культур, веками брал все лучшее от обеих сторон. Отличить горскую «гурду» от европейской затруднительно, и только отдельные несуразности в написании или некоторые характерные элементы позволяют судить о месте ее рождения.