Книга Индия. История, культура, философия - Стенли Уолперт

Место действия более короткого эпоса, Рамаяны (Путешествие Рамы), находится приблизительно в 300 милях к востоку от Дели, в древнем городе Айодхья, и, очевидно, отражает жизнь арийского двора несколькими веками позже, чем описание двора в Махабхарате. По мере продвижения на восток и на юг арии вступали в контакт и «побеждали» многие народы, некоторые из них были довольно примитивными племенами в дебрях джунглей. Рамаяну можно читать как аллегорию того, что арии рассматривали как завоевание «диких демонов», которые населяли южные леса и мешали медитации садху[9], искавших просветление посредством йогической концентрации. Принц Рама и его полная совершенства жена Сита, также как и братья Пандавы, были вынуждены покинуть свою столицу и дворец и скитаться многие годы в непроходимых джунглях, где прекрасную Ситу похитил и увез на остров Ланка демонический царь Равана, злодей настолько же страшный, насколько Рама был добродетельным. Более поздние дополнения к первоначальному эпосу превращают Раму в земное воплощение (аватара) солнечного бога Вишну, ниспосланного на Землю, чтобы спасти мир от ужаса и мук, которые причинял Равана. Это повествование рассказывает о том, насколько опасной была жизнь в Северной Индии с X по VIII век до нашей эры, когда уважаемые люди с трудом могли рискнуть покинуть стены своих дворцов и не быть похищенными, ограбленными или изнасилованными. Ранние эпизоды придворных интриг в Айодхье, между тремя безумно любящими старого царя женами, также отражают грязные дрязги в жизни гарема, которые станут такими привычными во все последующие эпохи индийской истории.

Воспользовавшись помощью птиц и зверей, обитающих в джунглях, особенно обезьян, чей генерал Хануман, до сих пор почитаемый как индуистское божество, Рама в конце концов находит свою бедную невесту и спасает ее в результате долгой схватки с Раваной, в которой он победил. Традиционно низкий и полный подозрений статус индийских женщин стал уже тогда до боли ясен и понятен, поскольку даже добродетельный Рама отказался принять невесту обратно, пока она не докажет свое целомудрие испытанием на огне. Сам бог огня Агни явился, весь золотой, из языков пламени, когда Сита вошла в пылающий костер, и вывел ее из огня и отвел к Раме. Затем они летят вместе домой в «личном самолете» Рамы, чтобы ознаменовать наступление новой эры Рамараджьи. Однако много лет спустя злые языки при дворе начали распускать слухи, породившие обычные мужские шовинистические вопросы о том, как же это было возможно, чтобы Сита прожила так долго во дворце Раваны, не позволив высокому, темному и красивому царю-демону ни разу дотронуться до ее прекрасного тела даже пальцем. Царь Рама не только слушал такие непристойные сплетни, но и поверил им и вновь призвал Ситу «доказать» свою чистоту. В этот раз, в полном отчаянии, она призвала свою мать, богиню земли, так как «Сита» означает «борозда». Услышав ее мольбу, земля разверзлась и появилась Богиня Мать на золотом троне. Она посадила свою прекрасную дочь к себе на колени и забрала ее от глупых, сомневающихся мужчин.

В то время как арийские эпосы отражают высокий статус кшатриев, в эпоху между 1000 и 700 гг. до нашей эры, в Ведах составлялись более скучные «комментарии» священниками-брахманами, преуспевшими в своих ритуалах, которые они описывали в прозе, называемой брахманы. В этих справочниках традиционных знаний священника каждая деталь ритуального жертвоприношения была детально описана, что помогало надуть претенциозность брахманов, так же как и стоимость самих церемоний, которые вскоре уже требовали шестнадцать или семнадцать брахманов, чтобы их провести. Раджи и вайшьи[10] платили щедрую цену коровами, сомой, гхи и другими нектарами, которые поглощало пламя. Брахманы процветали и к концу этой эпохи стали никак не меньше, чем земными богами, чьи священные ступни, предположительно, никогда не касались земной пыли, благодаря способности брахманов возноситься над землей. Возможно, из-за того что они приобрели статус обменной валюты, коровы также стали священными, и им тоже стали поклоняться, в то время как мантры, которые распевали брахманы, священные звуки, такие как «Ом», например, стали символизировать Вселенную. Сам звук был обожествлен (богиня Вач), как и творец Брахма, и новый особенно могущественный абсолют, которого называли Брахман. Однако поражение, которое Рама нанес Раване, символизировало арийское завоевание неарийских демонов в лесах вокруг Ганга и дальше к югу, что позволило терпеливым садху продолжать безмолвную йогическую медитацию в этих джунглях. Ритуалы жертвоприношения сомы в долине Ганга все чаще оказывались неправильно рассчитанными по времени, чтобы «вызвать» муссонные дожди, одновременно с этим претенциозность и взвинченная стоимость этого брахманского ритуала стали вызывать все больше недоверия как у царей, так и у простолюдинов. Где же вы найдете раджу, который бы никогда не проиграл войны, несмотря на всех коров, которые он уплатил своим брахманам? Или богатого купца, который бы никогда не умер? Или набожного принца, который бы никогда не болел? Зачем тратить так много ценных животных и ресурсов на магию, которая не действует? Некоторые кшатрийские принцы начали задаваться радикально иными вопросами, ища внутренние пути к спасению души, что не имело ничего общего с ритуальными жертвоприношениями или ставшим дорогим и запутанным брахманским истеблишментом.

Брахман

emp1

Мудрость преарийских народов, очищенная от «жары» безмолвной йогической медитацией, дала арийским завоевателям новые мистические ключи к пониманию и спасению души. После семи веков взаимоотношений между ариями и преарийской цивилизацией синтез того, что, похоже, стало прекраснейшим плодом обеих систем, выплеснулось к 800 году до нашей эры на страницы писания под названием Веданта (окончание Вед). Тексты этой последней стадии ведической интеллектуальной эволюции были составлены в основном кшатриями в лесах неподалеку от восточного Уттар-Прадеша и Бихара, они известны как упанишады, что на санскрите дословно означает «сидеть перед кем-то», поскольку именно таким эзотерическим способом гуру передавали эти идеи своим ученикам, сидевшим перед ними на лесной поляне. Упанишадские диалоги, часто гениальные, привнесли новые концепции, которые стали аксиомами для последующего синтеза индуизма. Законы действия (карма), пессимистические идеи о реинкарнации (сансара) и материальный мир как иллюзия (майя) всплыли на ведический свет из пре-арийской древности или по крайней мере так многим казалось, так как с идеологической точки зрения упанишадская мысль была настолько далека от здорового арийского оптимизма и поклонения природе, как Бихар от северо-западной границы США. Теперь конечной целью было освобождение (мокша) собственной души (атман) от завесы материальной печали и боли и от любого повеления перерождения. Исторически арийские завоеватели к этому времени, похоже, попали под влияние более глубокой преарийской силы интеллекта и спокойной мудрости. Однако упанишадские тексты продолжали признавать брахманов и их ритуалы, но, правда, только на словах. Таким образом, они были приняты как ведические писания, несмотря на их радикальные доктрины. Брахманы уже давно стали искусными ассимиляторами и синтезаторами.