Книга Иван Васильевич. Профессия – царь! - Михаил Ланцов

«Потешные мастерские», нацеленные на переработку отходов известняковых каменоломен и речного песка, появились на берегу Оки еще в 1540 году. Но первый год все шло как-то ни шатко, ни валко. Землянки технологические рыли да обустраивали, склады-навесы, причалы и многое другое. А вот на следующий 1541 год каждая такая мастерская сдала по пятьдесят-шестьдесят тысяч больших силикатных кирпичей стандартного размера. Да не монолитных, а со сквозными полостями, а потому не очень тяжелых для своего размера.

Выходило дешево. ОЧЕНЬ дешево. Каждый такой блок заменял добрый десяток обычных красных керамических кирпичей в кладке, а стоил едва в шестую часть одного. И это с учетом амортизации подготовительного периода! Да еще и людей немного отвлекал — по дюжине на каждую мастерскую. А потом, в 1542 году, еще и черепицу наладились также делать.

Вот Иван Васильевич, опираясь на этот дешевый и удобный строительный материал, и превратил пойму Яузы в «силикатную долину». Большие, просторные казармы для потешного полка, мастерские, склады, общежития и прочие постройки. Все это двухэтажное великолепие выросло буквально за пару лет. Раз — и готово. И даже не жалея ресурсов Иван велел отсыпать все дорожки речным песком да щебенкой. Да не просто отсыпать, а потом еще и уплотнить, катая поверху большую бочку, полную сырого песка.

Слобода на глазах обретала вид зародыша цивилизации. Серые, силикатные стены всех домов побелили как снаружи, так и изнутри, предварительно оштукатурив глиной. Появились бесплатные общественные сортиры, одновременно с запретом гадить где попало в пределах слободы. «Народилась» коммунальная служба, которой вменили в обязанность вывозить всякий мусор и отходы, а также следить за чистотой улиц круглый год. Поставили большую общественную баню, пожарную каланчу и прочее. В общем, слобода получалась чистенькой и аккуратненькой. Оставалось только ночное освещение на улицах ввести, но этого себе позволить Иван Васильевич пока не мог. И так вся эта возня с чистотой, гигиеной и противопожарной безопасностью сжирали немало средств.

Мастеровая часть слободы тоже впечатляла.

Крутилась дюжина водяных колес, соревнуясь с десятком ветряков. Скрипели кабестаны, вращаемые людьми и лошадьми. Неутомимо стучали механические молоты, которых уже имелось больше полутора десятков. Казалось, что вся «деловая» часть слободы непрерывно громыхала, скрипела, гудела, парила, дымила и пыхтела, то есть, жила полной, насыщенной и совершенно непонятной для стороннего обывателя жизнью.

Здесь Иван Васильевич всеми силами пытался конвертировать свои теоретические знания в практические навыки подчиненных. Используя для того не только нанятых мастеровых и ремесленников, но и личный состав «потешного полка». Они ведь не всегда были заняты тренировками и учебой. А бойцов оставлять наедине с собой не следовало, тем более, что «подсобное хозяйство» при полку стояло большое и работы хватало на всех.

Чего здесь только не было! Совершенно дурацким образом, но удалось наладить прокат низкоуглеродистой стали. Пока что нешироких полос, катаемых между двух чугунных бобин водяным колесом. Но и это было прорывом, открывающим очень широкие перспективы! Удачей закончились и опыты по выплавке тигельной стали по старинной персидской методе. О ней Иван Васильевич много раз слышал, читал и даже видео смотрел. Вот и освоил. Разве что с тиглями из белой глины пришлось повозиться, да «замес» подбирали опытным путем. Не остановившись на этом, он поставил маленькую печь для опытов по пудлингованию. Ваня слышал о нем, читал, видел схемы. Вот и пытался понять на практике, как это все работает. Не сам лично, разумеется, но «добровольцы» под его руководством. Здесь же стояли перегонные кубы и пиролизные печи, сапожные, столярные и портняжные мастерские, пороховая мастерская и прочее, прочее, прочее. «Каждой твари по паре». По чуть-чуть, но разного, чтобы отрабатывать и набираться опыту. Да людей учить заодно, присматриваясь кто к челу более способен.

Но не все было так радужно, потому что под самым боком слободы стояла Большая Москва со своим огромным деревянным посадом…

— Пожар! Пожар! — Истошно крича влетел на территорию Потешной слободы всадник, щеголяя мундиром «потешного».

— Пожар? — Удивленно переспросил Иван Васильевич, скосившись на Елизавету. Эта девица не усидела в Кремле и довольно скоро стала «хвостиком» будущего мужа, проводя много времени в Потешной слободе среди его задумок. Ведь он был тем единственным, кто относился к ней как к человеку, а не как женщине, оную и полноценно разумной не вполне почитали. Вот и сейчас она была рядом.

— Посад горит!

Это была плохая новость. ОЧЕНЬ плохая. Пожары в Москве были жуткие из-за сплошной деревянной застройки и очень узких улиц. Каждый раз гибло куча людей, еще большее количество оказалось на улице без средств к существованию. Но главное, в каждый крупный пожар какая-нибудь сволочь пыталась поднять бунт в своих интересах.

Минуту Иван молча смотрел куда-то в пустоту.

Наконец он прищурил взгляд и громко, отчетливо произнес:

— Выступаем!

— Что? — Удивилась Елизавета.

— Полк поднять по тревоге! Выступаем в полном составе! Пики не брать!

— И обозным тоже выходить? — Переспросил Юрий Васильевич Глинский, второй брат матери, приставленный после эпизода с нападением татар присматривать за Иваном Васильевичем постоянно. Оберегать его не только в еде и питие, но и вообще. Мало-помалу он стал втягиваться в текучку «потешной» жизни, докладывая о ней сестре.

— Всем! — Отрезал Иван Васильевич и быстрым шагом направился к своему «летнему домику» в этой слободе. Требовалось облачиться от греха подальше.

Полк вышел очень быстро. И, решительно зайдя к посаду с нужной стороны, взялся за дело со всей возможной яростью и страстью.

Артиллерия, выкаченная практически в упор, била ядрами в деревянные срубы буквально шагов с пятидесяти. Те не выдерживали такого обращения и разваливались. А молодые, неплохо откормленные ребята быстро растаскивали эти обломки в разные стороны. Зачем? Чтобы просеку искусственную организовать в плотной деревянной застройке Москвы.

Поначалу «потешным» пришлось даже оружие применять, чтобы разогнать больных на голову. Некоторые горячие головы с саблями на них бросались. Но обстановка была не та, чтобы уговаривать кого-то. Приходилось действовать очень жестко, чтобы не терять время. За то потом, когда стала ясна задумка молодого Великого князя, посадские начали активно помогать.

Так сообща и прошли город, словно раскаленный нож сквозь масло.

Зарядов извели — ужас!

Да — потушить не потушили. Слишком уж страшен пожар в средневековом деревянном городе. Просто так не управиться. Но успели локализовать и по сути, спасли Москву. Не всю, но ее большую часть. Впервые, пожалуй, за всю ее столичную историю.

Елизавета уже в свои десять с хвостиком лет проявляла характер и должную рассудительность. Ей хватило ума понять важность и критичность момента. А потому самовольно прибыв к пожару вместе с полком она приняла на себя формальное командование санитарной роты. Иван на эту просьбу лишь отмахнулся, ведь толку с нее там было немного. Однако лицом Лиза торговала на славу как раз там, где оказывали помощь раненым во время пожара…