Книга Покорение Америки - Геннадий Марченко

По пути к «Майнес-Филд» мы молчали. И только когда попрощавшийся с нами Тони скрылся из виду, Лейбовиц спросил:

– Ну и что вы, Ефим, думаете по этому поводу?

– По какому именно, Абрам Моисеевич?

– По поводу предложения сняться в кино.

– Ах, вон вы о чём… Пока ничего не думаю, этот Уорнер меня порядком озадачил.

– В принципе, человек вы свободный, мне ничем не обязаны, так что можете устраивать свою жизнь в Америке, как вам заблагорассудится. Я всегда предпочитал держаться земли, у вас же появился шанс взлететь. Но и упасть потом можно больно.

– К тому же в ближайшее время мне нежелательно засвечивать своё лицо на всю Америку, – добавил я. – Ладно ещё, если достанется эпизодическая роль какого-нибудь мелкого гангстера, а вдруг режиссёру взбредёт в голову дать мне главную роль? И не дай бог копия фильма попадёт в СССР – что, правда, довольно фантастично – или здесь, в Штатах, картину увидит какой-нибудь засекреченный агент НКВД… Не то чтобы у меня мания преследования, однако не хочется лишний раз глупо подставляться.

– Слова разумного человека, – кивнул антиквар. – Кстати, не мешало бы перекусить. Пойдёмте к буфету, а после отойдём в сторонку, и я с вами уже, наконец, рассчитаюсь.

Глава 3

После всех расчётов в моём кошельке оставалось больше трёхсот долларов. 1 июня по наводке антиквара я отправился в «маленькую Италию» на Маллбери-стрит, где можно было относительно недорого снять жильё. Четырехэтажный доходный дом красного кирпича принадлежал итальянцу по имени Бруно Кастильо. На вид домовладельцу было лет под пятьдесят. Низенький, толстый, с густыми усами, он чем-то напоминал мультяшный персонаж из рекламы кетчупа. Итальянец был одет в широкие, державшиеся на подтяжках штаны, в рубашку с закатанными рукавами, котелок был сдвинут на затылок, а в мясистых губах торчала потухшая пожёванная сигара.

– Абрахама я знаю, хороший человек, хоть и еврей, – заявил Кастильо, глядя на меня с прищуром. – Он правильно сделал, что направил вас ко мне. У меня приличный дом, я не терплю грязи, драк и поножовщины, так что с соседями, думаю, вы поладите. Надеюсь, и от вас не будет проблем.

Однокомнатная квартирка была небольшой, но вполне уютной и, главное, относительно чистой. Однако недостаточно, так что, получив ключ в обмен на тридцать долларов – такой была месячная рента, – я сразу же попросил у Бруно веник и совок.

Маленькая кухонка, к сожалению, без холодильника, но с малюсенькой плиткой на две конфорки. Совмещённый санузел с фаянсовым унитазом, умывальником и душем со сливом в полу оказался тоже не таким чистым, как мне мечталось, здесь требовалась серьёзная уборка. Я не терпел антисанитарии, мне не хотелось подхватить грибок или вообще какую-нибудь кишечную палочку.

Направляясь в располагавшийся через дорогу маленький магазинчик, торговавший в том числе и чистящими средствами, я размышлял, существуют ли в США сейчас клининговые компании? Я бы заплатил пару долларов за нормальную уборку. Думаю, и не я один готов был платить за чистоту, чтобы не корячиться самому. А если таких компаний нет, то рано или поздно их создадут. Почему бы этого не сделать мне? Не бог весть какой бизнес, однако на хлеб с маслом должно хватать.

М-да, напридумывать сейчас можно много чего, только вот где взять стартовый капитал? Даже в банк не сунешься, на кредит нечего и рассчитывать. А потребуется минимум пара тысяч зелени, учитывая, что цены в современной Америке раз в десять ниже, чем в моё время. Соответственно, доходы также не в пример скромнее. Инфляция, мать её…

В магазинчике я приобрёл Dreft от фирмы Procter & Gamble, кусок глицеринового мыла для мытья и ещё кусок дегтярного для стирки белья, поскольку прачечной в подвале нашего дома не наблюдалось. Купил и большое махровое полотенце, вполне, кстати, качественное, не какой-нибудь китайский ширпотреб. Вооружившись тряпкой и чистящим средством, раздевшись до трусов, через час я привёл сортир в надлежащее состояние. После чего с удовольствием принял прохладный душ, смывая с себя липкий пот начала июня. Бойлер, как меня предупредил Кастильо, включался только по вечерам, народ тут же принимался мыться и стираться, соответственно, в это время напор воды на моём третьем этаже резко ослабевал. Бельё сушилось на протянутых от нашего к соседнему дому верёвках. Крепились они на маленьких балкончиках и пожарной лестнице, что на нашем доме, что на доме напротив. Натянуты верёвки были по хитрой системе, когда, потянув за один конец, ты мог привести в действие всю конструкцию. Повесил бельё – сдвинул верёвку, повесил следующее – сдвинул снова. Что любопытно, обитатели дома напротив действовали по той же схеме, но при этом никто и не думал воровать соседское бельё.

Подавляющее большинство жителей нашего дома составляли итальянцы с редкими вкраплениями представителей других национальностей. И, к своему удивлению, среди аборигенов я обнаружил не кого иного, как Лючано Красавчика, того самого механика из порта. Столкнулись мы с ним вечером в подъезде, когда я собирался добежать до бакалейного магазина, а он шёл навстречу. Оказалось, что с женой и двумя маленькими детишками он снимал квартиру этажом ниже. Днём Лючано работал, а вечером, перед тем как вернуться в лоно семьи, любил в компании друзей-итальянцев пропустить стаканчик хорошего итальянского вина в кабачке неподалёку.

– О, не ожидал тебя здесь встретить! – воскликнул Лючано, тряся мою руку. – Неужели ты тоже снимаешь жильё в этом свинарнике?!

Мы проговорили минут десять, пока наверху не послышались шаги и на лестничной клетке не появилась молодая женщина.

– Лючано, я видела, как ты подходил к дому! Ты чего тут застрял?

– Карла, не видишь, я друга встретил! Иди, женщина, я скоро подойду.

Мы договорились встретиться на следующий день в том самом кабачке под названием «Лилия», чтобы пообщаться в более спокойной обстановке. За бокалом действительно неплохого вина выяснилось, что Лючано в порту не просто механик, а ещё и член профсоюза портовых работников.

– Профсоюзы в Америке – серьёзная сила, – уверял меня Лючано. – Мы, если захотим, можем организовать забастовку, и тогда весь порт встанет. Представляешь, какие убытки?! Поэтому хозяева порта поневоле вынуждены с нами считаться. А ты где трудишься?

Я рассказал о своей работе на старого антиквара, добавив, что оказался у Лейбовица по наводке его друга детства – капитана сухогруза, на котором приплыл в Штаты. Лючано поинтересовался, зачем я уплыл из России.

Подумав, я ответил:

– Понимаешь, по ложному обвинению засадили в лагерь, и там мне грозила смертельная опасность. Пришлось бежать. Сумел добраться до Архангельска, а там пробраться на американский сухогруз. Капитан меня пожалел, не стал высаживать, так я и приплыл в Нью-Йорк.

– А семья?

– Семьи у меня нет, но есть… скажем так, девушка, которая, надеюсь, меня любит и ждёт.

– Как её зовут?

– Зовут Варя, Варвара. Или по-английски Барбара.