Книга Немцы на Южном Урале - Александр Моисеев

Ко времени Шульца уральские леса уже не были столь дремучими, как прежде. Они уже больше века вырубались на «домовое строение», дрова, а больше всего – на угольное жжение. Около полутора сотен горных заводов действовало тогда на Урале, и вокруг них курились тысячи угольных куч-кабанов, а по дорогам тянулись обозы с древесным углем для доменных печей и кузнечных горнов.

Проблема лесодобычи, которую требовалось упорядочить, становилась все актуальнее. На лесосеках велась рубка «наголо», «степью», а не делянами, – читаем мы в донесении куренного мастера Сарапульцева. «Лес уничтожается напольными пожарами, и, по обширности места, оно само собой не обсеменяется». Рубить так, чтобы лес возобновлялся, – в этом видел свою главную задачу И. И. Шульц.

«Для удобнейшего естественного восстановления лесов, – пишет главный лесничий, – порядок рубки призван производиться узкими делянами, сообразно свирепствующих (то есть господствующих. – Прим, авт.) в то время ветров, когда разверзаются шишки и выпадают семена, дабы вырубленные места с удобностью могли обсеменяться». Узкие деляны Шульца буквально спасут уральские леса от промышленного уничтожения. Этот способ рубок, начатый его наставлением в 1818 году, насаждался во всех казенных и частных дачах Урала, пока не стал применяться повсеместно. На аэрофотоснимках в контурах современных лесов смутно угадываются деляны того далекого времени, вырубленные так, что они быстро позаросли, став «новым лесом».

Еще одно дело жизни – обследование, учет и составление карты всех лесов Урала. Отсутствие таковой становилось серьезным препятствием в развитии заводов. Так, практически ни один заводовладелец не представлял, на сколько лет «заводского действия» ему достанет лесу, – он мог только предполагать количество и качество «топливной базы». «Описание лесов есть главное дело, которое должно произвести самым аккуратнейшим образом», – докладывал Шульц главному начальнику уральских горных заводов.

«Приведение лесов в известность» началось в 1832 году и продолжалось целых 20 лет, охватив огромную территорию – свыше 80 тысяч квадратных километров. Десятки межевщиков, горных землемеров с астролябией и мерной цепью прошли тысячи верст по дебрям, топям и каменистым кручам, намечая трассы квартальных просек и производя съемку лесов по планам главного лесничего Урала. Сотни мужиков своими топорами расчертили зеленый покров Урала на тысячи и тысячи квадратов. Изредка в числе участников промелькнет имя практиканта или ученого. Шульц – руководитель этого грандиозного предприятия. Он на ходу обучает исполнителей, вменяет в обязанность проводить детальную таксацию на пробных десятинах. Это и позволило вычислить «ежегодную прибыль (прирост) леса», то есть ту самую величину, больше которой нельзя брать из него, чтобы он не оскудел.

Д.Ф. Фехнер (1897–1973). Уральский пейзаж. Работа из собрания В.В. Романико

D.F. Fechner (1897–1973). Urallandschaft. Arbeit aus der Sammlung W.W. Romanikos

Иван Иванович проводит специальное исследование по приросту лесов на разных почвах, сравнивая их с данными знаменитых тогда немецких лесоводов Гартинга и Котта. И приходит к утверждению, что данные по лесам Германии и объемы ежегодного прироста «для уральских лесов оказываются не соответственными, ибо местные обстоятельства Урала весьма различны от таковых в Германии, и посему приличнее бы было руководствоваться на точном основании, на опыте бывших порубок, на климате и большей или меньшей производительности почвы».

В середине XIX века на стол главного лесничего легли планы 83 уральских лесных дач, данные таксации почти 35 тысяч пробных десятин. Это, по существу, было первое в России научное описание огромного лесного края. «Теперь, – с удовлетворением пишет И. И. Шульц, – избыток лесов у заводов на ежегодной их потребности и для продовольствия жителей дознан, на сколько лет каждый завод имеет в наличии лесов известно. А потому нужно, чтобы заводы не употребляли никогда больше той потребности, какая для заводов и жителей в таксации леса была принята. И тогда утвердительно можно сказать, что заводам лесов будет на вечные времена».

Увы, на практике дело обстояло много сложнее. Уже скоро из заводских контор посыпались жалобы на нехватку леса, на истощение лесных дач. И в самом деле: все близлежащие леса были вырублены или выжжены. Никто не хотел видеть, что в лесной глубинке тем временем гибли от буревалов и насекомых тысячи десятин нетронутого леса. Вскоре даже пополз слушок, что «шульцевские расчеты – липа», а посему не лучше ли предать их забвению?

Благо, этого не произошло. Сегодня можно с полной уверенностью говорить, что первое «приведение лесов в известность» было сделано с высокой для того времени точностью, вполне достаточной для научного расчета долгосрочного пользования лесами. Его материалы исключительно интересны, как один из первых документов лесной картографии, отечественного лесоустройства и таксации, и дают картину тех изменений, которые претерпел уральский лес за последние сто лет.

Можно сказать, что лесная картография – настоящее завещание И. И. Шульца будущим поколениям. И создавалась она на фоне постоянной борьбы: за сбережение уральских лесов, рачительное использование этого богатства. Кстати, Шульц одним из первых буквально восстал против перевода почти четверти древесины в щепу при вырубке ее топорами – и ввел в обиход пилы собственной конструкции. При нем был усовершенствован выжиг угля так, что сберегалось почти тридцать тысяч сажен леса ежегодно. Были и первые десять тысяч десятин пустырей, засеянных с помощью шульцевских семенных сушилок и сеялок новым сосновым лесом.

Это была большая – и на века основательная – работа…

Часть третья

В российском «арсенале»
(Златоустовский горный округ)

Немецкий горнозаводской XVIII век первой своей половиной практически не коснулся Южного Урала. И причин тому было несколько.

Южный Урал – это край башкирских земель, а по договору с Иваном Грозным, заключенному при добровольном вхождении башкир «под руку Белого царя» в московское подданство, русские не могли заходить, а тем более строить заводы на их вотчинных землях. Это условие соблюдалось и в начале XVIII века, когда Средний Урал уже стал обрастать горными заводами.

Вторая причина – необустроенность и незащищенность края, что раскинулся на размытых юго-восточных границах империи. Фактически Российское государство стало осваивать башкирский Урал лишь в 1730-е годы, с обустройством и укреплением границы по реке Яик (Урал), – тогда и появилась защита этого края от набегов киргиз-кайсаков. Потому и первые заводы (Каслинский, Нязепетровский, Кыштымские, Симский, Катав-Ива-новский, Златоустовский…) будут основаны здесь лишь в 1730–1740 годы.