Книга История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Том I - Фредерик Коплстон

Но если согласиться, что все объекты – это огонь, что они постоянно изменяются, то, очевидно, следует дать объяснение стабильному состоянию. Гераклит предлагает понятие «мера». Весь мир – это «вечно живой огонь, мерами возгорающийся и мерами угасающий. Если огонь, возгораясь, берет что–то у объектов, трансформируя их в самого себя, то он и отдает столько же, сколько забрал»16. «Все обменивается на огонь, а огонь – на все, подобно тому как товары обмениваются на золото, а золото на товары»17. Таким образом, в то время как состояние различных видов материи изменяется, совокупное количество ее остается неизменным.

Преобладанием одних видов материи над другими Гераклит пытается объяснить не только относительную стабильность вещей, но и различные явления природы, например смену дня и ночи, лета и зимы. Мы узнаем от Диогена, что Гераклит объяснял преобладание одних элементов над другими «различиями в испарениях». Так, «светлые испарения, зажигающиеся от Солнечного Круга, порождают день; превалирование же противоположных испарений порождает ночь. Увеличение количества тепла, вызванное светлыми испарениями, приводит к наступлению лета; преобладание же влаги, порождаемой темными испарениями, вызывает приход зимы»18.

Во Вселенной существует, как мы уже убедились, постоянная борьба и в то же время относительное постоянство вещей, связанное с различными мерами огня, возгоранием и угасанием в более или менее одинаковых пропорциях. И именно благодаря этим мерам, равновесию между восходящим и нисходящим путями наблюдается то, что Гераклит назвал «скрытой настройкой Вселенной», которая, по его мнению, «лучше открытой»19. «Люди, – утверждал Гераклит в уже приводившемся нами фрагменте, – не понимают, как согласуются между собой различия. Это уравновешивание противоположных напряжений, как у лука или лиры»20. Единое существует в своих различиях, а различия суть то, что они есть, лишь будучи различными аспектами Единого. Ни эти аспекты, ни восходящий и нисходящий пути не могут исчезнуть, – если они исчезнут, Единое перестанет существовать. Эта неразделимость противоположностей, необходимый характер различных аспектов Единого нашли свое выражение в таких высказываниях: «Путь вверх и путь вниз совершенно одинаковы», «Умирая, души превращаются в воду, а вода, умирая, становится землей. Но земля рождает воду, а вода – душу»21. Конечно, это приводит к определенному релятивизму, как в утверждениях: «Добро и зло – одно и то же», «Море наполнено водой наичистейшей и наигрязнейшей. Для рыб, которые могут ее пить, она пригодна и полезна, зато для людей, которые пить ее не могут, она грязна и губительна», «Свиньи купаются в грязи, а домашние птицы – в пыли»22. Однако в Едином все напряжения уравновешены, все различия приведены в гармонию: «Для Бога все вещи справедливы, хороши и правильны, это люди считают, что одни вещи неправильные, а другие – правильные»23. Таков, конечно, неизбежный вывод пантеистической философии – все оправдано sub specie aeternitatis[6].

Гераклит говорит о Едином и как о Боге, и как о мудреце: «Мудрость только одна. Она и желает и не желает называться именем Зевса»24. Бог – это всеобщий Разум (Логос), всеобщий закон, он присущ всем вещам, объединяя их в единство и определяя постоянные изменения во Вселенной. Человеческий разум – это частичка всеобщего Разума, его концентрация в определенной точке. Поэтому человек должен выработать у себя разумный взгляд на вещи и жить разумом, понимая единство всех вещей и господство закона, который нельзя изменить; жить в согласии с необходимыми процессами Вселенной и не восставать против них, поскольку это есть выражение всеобъемлющего Логоса или Закона, которому все подчинено. Разум и сознание в человеке – элемент огня – имеют огромную ценность, ибо, когда чистый огонь покидает тело, оставшиеся в нем вода и земля уже ни на что не годятся. Эту идею Гераклит выразил в следующем высказывании: «Лучше выбросить труп, чем навоз»25. Человек в связи с этим должен всячески стремиться сохранить свою душу в сухости: «Сухое – самое мудрое и самое лучшее»26. Может быть, душе приятнее влага, однако, «если душа превращается в воду, она умирает»27. Душа должна стремиться к тому, чтобы подняться над частными мирами «спящих» и очутиться в общественном мире «бездействующих», иными словами, в общественном мире мысли и разума. Эта мысль конечно же суть «Слова» Гераклита. Существует, таким образом, один имманентный Закон и Разум во Вселенной, а человеческие законы – всего лишь его воплощение, причем воплощение несовершенное и весьма относительное. Так, подчеркивая наличие всеобщего закона и людского участия в Разуме, Гераклит помог проложить путь универсалистским идеям стоицизма.

Концепция универсального Разума, которому все подчиняется, появилась в системе стоиков, которые позаимствовали свою космологию у Гераклита. Но мы вовсе не собираемся утверждать, что Гераклит трактовал Единое, Огонь в качестве персонального Бога, точно так же как Фалес или Анаксимен не считали Воду или Воздух персональными Богами: Гераклит, как позже и стоики, был пантеистом. Тем не менее истина заключается в том, что концепция Бога как имманентного принципа, которому все подчинено, вместе с моральным принципом принятия событий как проявления божественного Закона, способна породить психологическую позицию, отличную от той, которая логически вытекает из теоретического отождествления Бога с космическим единством. Это расхождение между психологической позицией и строгими требованиями теории очень четко проявилось в школе стоиков, которые очень часто говорили на языке, предполагавшем скорее теистическую, чем пантеистическую концепцию Бога, логически вытекавшую из их космологической системы, – расхождение, которое особенно увеличилось у поздних стоиков из–за того, что они уделяли повышенное внимание этическим вопросам.

Учил ли Гераклит, что периодически случается вселенский пожар, сжигающий все на свете? Поскольку этих взглядов придерживались стоики, а они многое позаимствовали у Гераклита, то и идею периодического всеобщего возгорания тоже приписали Гераклиту; однако, как нам кажется, совершенно зря, и вот почему. Во–первых, Гераклит, как мы уже видели, настаивал на том, что борьба противоположностей – необходимое условие существования Единого. Если же все на свете периодически охватывает огонь, то он, логически рассуждая, должен в конце концов потухнуть. Во–вторых, разве не Гераклиту принадлежат высказывания, что «Солнце никогда не собьется с пути, а если это и произойдет, то эринии, служанки справедливости, тут же его отыщут»28, и «этот мир всегда был, есть и всегда будет вечно живым огнем, мерами возгорающимся и мерами затухающим»? В–третьих, Платон противопоставлял Гераклита Эмпедоклу на том основании, что у Гераклита Единое – это всегда многое, а у Эмпедокла Единое – есть многое и одно поочередно29. Когда профессор Целлер говорит: «В этом заключается противоречие, которое ни Гераклит, ни, вероятно, Платон не заметили», то совершает непоправимую ошибку. Конечно же, если бы существовали доказательства того, что Гераклит действительно учил, что мир периодически сгорает, тогда мы на самом деле могли бы считать, что ни Гераклит, ни Платон не заметили существующего противоречия, но, поскольку доказательств этого нет, мы не можем утверждать, что Платон в этом вопросе допустил ошибку. Более того, мысль о том, что Гераклит верил в идею всеобщего сгорания, высказали впервые именно стоики, и даже у них самих не было единодушия по этому вопросу. Разве не говорит один из персонажей Плутарха: «Я видел, как стоики сумели отыскать идею сгорания мира даже в поэмах Гесиода, что же говорить тогда о творениях Гераклита и стихах Орфея»?