Книга Криминальные рассказы (сборник) - Аркадий Кошко

— Да вы, никак, рехнулись, голубчик, с перепугу?! Прячьте, прячьте ваши деньги, они нам не нужны. Мы царево жалованье получаем и обязаны защищать от мошенников всех и каждого. Ваша помощь будет не в том. Вы должны будете завтра в назначенный в письме час явиться на место и ждать Черного Ворона, а когда он явится и подойдет к вам, то сунуть ему запечатанный конверт, набитый газетной бумагой. В это время мои люди его схватят.

Артамонов чуть не кувырнулся со стула:

— Ну уж нет, господин начальник! От этого увольте! С чего же это я на рожон полезу? Да этот самый Ворон как пальнет в меня — тут мне и конец! У меня как-никак жена, дочь, торговля! Я не только что встречаться, а за версту не желаю видеть этого душегуба! Нет уж, вы, сделайте милость, как-нибудь без меня управьтесь!

— Чудак вы человек! Как же без вас обойтись? Ведь если вместо вас пойдет другой, то Черный Ворон пройдет мимо него, не останавливаясь, и мы его не обознаем и не словим. Не найдя вас, он обозлится, и вот тогда-то вам, наверное, крышка!

— Мать честная! Святые угодники! Что же мне теперича делать? И так обернешься — плохо, и эдак — ан, еще хуже! Вот истинная напасть, и выхода нет!

— Выход есть: послушайтесь меня — и все хорошо будет.

— Да как же, господин начальник, ведь боязно-то как?!

— Чего же вы боитесь, подумайте сами? Вы все сделаете, как он приказывал, конверт передадите, с чего же ему вас убивать или трогать?

— Так-то оно так! А ежели они спохватятся, что в конверте не деньги, а одна труха?

— Так мы не дадим ему время разглядывать!

Артамонов глубоко задумался, затем нерешительно молвил:

— А все же, может, господин начальник, вы найдете забубённую голову таку, что за вознаграждение согласится пойтить заместо меня.

Опять начинай сначала! Да ведь Ворон-то вас в глаза знает? Ведь писал-то он вам! Поджидать-то будет вас?

Наконец, после долгих уговариваний, мне удалось уломать и убедить моего купца. Он обещал завтра явиться к «Болоту» ровно в восемь. Я отправил агента для предварительного осмотра места завтрашней встречи. Из его донесения выяснилось, что место Вороном выбрано удачно, так как представляет собой обширную площадь. Ни подъезда, ни лавки, ни подворотни, куда бы можно было спрятать засаду, — поблизости не имеется. Я лично съездил взглянуть на площадь и убедился в точности донесения. Однако мне показалось возможным рассадить моих людей по деревьям, там и сям растущим среди площади. Деревья были старые и ветвистые, и, конечно, в декабрьских сумерках, при крайней отдаленности редких керосиновых фонарей, агенты на них будут незаметны.

На следующий день я так и распорядился. Часа за два до условленного срока мои засадчики заняли свои птичьи позиции. Один из них мне потом докладывал:

— Ровно в 8 часов появилась дрожащая фигура Артамонова, каковая, озираясь и спотыкаясь, начала разгуливать по площади, держась поблизости наших деревьев. Минут через пятнадцать появился со стороны прилегавшего к площади рынка мальчишка лет четырнадцати, подошел к оцепеневшему купцу и деланным басом проревел:

— Конверт!

Артамонов, дрожа всем телом, протянул конверт и в полуобморочном состоянии прислонился к дереву. Мальчишка, не глядя, стал запихивать воображаемые деньги за пазуху рубашки. Ну мы тут его и схватили. При обыске у него ничего не оказалось, кроме вот этих трех книжонок. И агент положил мне на стол три лубочно раскрашенных экземпляра из «пинкертоновской» серии. Один из них был как раз озаглавлен Черный Ворон, и тут же на обложке виднелись череп, скрещенные кости, черный гроб и три свечи.

— А ну-ка, позовите-ка ко мне Черного Ворона!

Ко мне ввели мальчика, рыдающего в три ручья.

— Ты и есть Черный Ворон?

Мальчик, не отвечая, продолжал реветь.

— Ах ты паршивец этакий! Вот прикажу сейчас разложить тебя да как всыплю тебе полсотни горячих, так ты у меня забудешь, как людей запугивать письмами!

Выбранив его хорошенько, я вызвал к себе его родителей. Он оказался сыном довольно зажиточного и тоже замоскворецкого лавочника.

Перепуганные родители явились в полицию и, услыхав о проделке сына, так и ахнули:

— Ах он паскудник! Ах он разбойник эдакий! Да ведь теперь сраму от него не оберешься! То-то мы стали замечать, что из выручки стали деньги пропадать. Ну уж мы ему и зададим! То есть так взлупим, что всю жизнь будет помнить!

Счастливый и сияющий Артамонов явился благодарить за чудесное спасение, но, узнав, в чем было дело, сначала обозлился:

— Ишь щенок паршивый! И подумать только, сколько кровушки он мне перепортил!

Но, быстро успокоясь, назидательно промолвил:

— А всему причиной — книги! Я и то, господин начальник, моей Насте говорю: не суши ты зря мозгов! Коль родилась дурой, так дурой и помрешь, умней не станешь. Да с ней разве сладишь? Начитается этих самых… как их?… романов, а там, того и гляди, сбежит из дому с нашим старшим приказчиком — Савельевым!

Сашка Семинарист

Тяжелые месяцы выпали на мою долю в 1913 году!

Москва была терроризирована серией вооруженных грабежей, сопровождавшихся убийствами. Грабежи эти следовали один за другим, с промежутками в неделю-две и носили несомненные общие признаки: жертвы обирались дочиста (часто до белья включительно), убивались всегда каким-нибудь колющим оружием. Из этого цикла убийств мне особенно врезались в память, по дальнейшему ходу дела, следующие.

Убийство флиртующей пары, направлявшейся на Воробьевы горы в ресторан Крынкина. Убиты и ограблены были не только седоки, но и извозчик, на котором они ехали.

Убийство за Драгомиловской заставой богатого коммерсанта Белостоцкого и тяжкое ранение ехавшего с ним родственника и зверское убийство под Москвой, в селе Богородском, двух старух.

Картина этого последнего убийства была особенно кошмарна. Жертвы жили в Богородском, в старом церковном домике. Одна из них была вдовой местного священника. Вместе с ней проживала ее сестра-старушка. Обе женщины не только были убиты, но подверглись еще перед смертью утонченнейшей пытке. Вид их трупов леденил кровь: поломанные кости, вырезанные груди, обугленные пятки, — говорили о перенесенных ими чудовищных истязаниях.

Все в доме было перевернуто вверх дном. Все, что можно было унести, — унесено. Словом, та же картина ограбления дочиста, столь знакомая мне по ряду других происшедших недавно случаев.

Тут же при доме на дворе валялись трупы двух отравленных собак.

Я перечислил лишь три случая, но, в общей сложности, на протяжении трех-четырех месяцев произошло больше десяти злодеяний, совершенных, очевидно, одной шайкой.

После первых двух однородных и нераскрытых случаев я поставил на ноги всю сыскную полицию. Все, что было в ее силах, было сделано. Были опрошены воры и мошенники, зарегистрированные по нашим спискам, были обысканы все обычные места сбыта краденого, десятки агентов проводили дни и ночи во всевозможных кабаках и притонах, особенно охотно посещаемых преступным миром Москвы, в надежде уловить какую-нибудь нить, могущую навести на след.