Книга Любовь колдуна - Галия Злачевская

На счастье, с 1933 года вся Москва перешла на автоматическую телефонную связь. А то сейчас только «девушки» не хватало, которая подслушивала бы его разговор с Нойдом и потом стучала куда надо…

Домашний и служебный телефоны Бокия, конечно, стояли на прослушке еще с тридцать пятого года, как, впрочем, телефоны всего руководства НКВД и даже – что вовсе уму непостижимо! – самого Сталина. Тайное прослушивание разговоров вождя было лишь одной из тех причин, по которой бывший нарком внутренних дел и генеральный комиссар государственной безопасности Генрих Ягода слетел со своего поста. Но после его отстранения, когда первый порыв возмущения прошел, была извлечена и несомненная польза из этого опыта. Прослушка служебных телефонов осталась, а уже с августа этого года, ходили слухи, 12-й административно-хозяйственный отдел ГУГБ будет переименован в отдел опертехники, и тогда на прослушку поставят домашние телефонные аппараты всех сотрудников НКВД.

Вообще всех. Тогда не больно-то позвонишь агенту Нойду к нему домой!

Ну что ж, надо пользоваться случаем.

Бокий набрал букву Г, обозначавшую Арбатскую телефонную станцию, и пятизначный номер.

Трубку сняли немедленно, и он представил себе агента Нойда, коротающего бессонную ночь в своей квартире на улице Воровского и мучительно ждущего звонка.

Есть, значит, еще кто-то, больной timor mortâlis!

Стало немного легче.

– Ну что, Ромашов? – проговорил Глеб Иванович, называя агента по фамилии, которую знали только он, Бокий, и сам Ромашов. Еще минувшей ночью эту фамилию знали четверо. Теперь, после гибели Грозы и его жены, осталось двое. – Прочитал я твой доклад… Что ж ты наворотил, а? Что ты наделал?!

На том конце провода молчали.

– Как ты думаешь, еще кто-то из оперативников мог узнать Грозу?

– Вполне возможно, – вздохнул Ромашов. – Вполне возможно. Слухи о нем ходили, сами знаете…

– Тогда надо было застрелить его на месте! – чуть не крикнул Бокий. – Там же, во дворе!

– Я не успел, – послышался новый вздох. – Если бы я ожидал его там увидеть, если бы я мог предположить, что он в это замешан… Нас там было несколько человек, все с оружием на изготовку, но «огонь» Грозы… он неодолим.

– Был, – уточнил Бокий.

– Был, – повторил Ромашов с какой-то странной интонацией. – Был, вот именно…

– Объясни, почему ты сразу не позвонил мне, а заставил ждать, пока напишешь доклад?

– Я пытался связаться с вами, но вы до полуночи оставались на совещании.

Это была правда.

– А знаешь, что мне кажется, Ромашов? – вкрадчиво проговорил Бокий. – Мне кажется, ты хотел дать Грозе шанс спастись. Ты же знал, что он этих твоих агентов расщелкает, как орешки, да еще если жена поможет.

– Он был не в том состоянии, Глеб Иванович, чтобы их расщелкать! – запальчиво возразил Ромашов. – «Огонь», который он бросил в подвале, не только нас вывел из строя, но и, если так можно выразиться, выжег его изнутри. Он не мог далеко уйти, я это знал. Мне такое не раз приходилось наблюдать – в прошлом. А силы его жены… Ну вы же знаете, что Лиза превосходный медиум, но как индуктор довольно слаба.

– Была, – снова уточнил Бокий.

Ромашов издал какой-то звук, словно внезапно поперхнулся, потом заговорил хрипло:

– Я поступил так, как считал нужным, я считал, что так будет лучше. Предполагать, что я готов был дать Грозе шанс, – это…

Он снова поперхнулся и умолк.

Бокий слушал, как Ромашов громко дышит в трубку. Он кое-что знал об истории его отношений с Грозой и его женой и предполагал, что Ромашов все же лукавит. Возможно, он и в самом деле дал агентам задание прикончить Грозу, но не трогать женщину. Сломать потом ее сознание и выведать все, что она знала о заговоре, было бы довольно просто. Тогда у Бокия появился бы шанс оправдаться и объяснить, почему сотрудник 9-го отдела оказался в числе заговорщиков. При большой удаче можно было бы даже повернуть дело так, будто Грозу внедрили к этим оккультистам и он разрабатывал их, готовясь сдать. И сопротивление оперативникам можно было бы как-то оправдать, потому что отделы соперничали между собой и левая рука не всегда знала, что делает правая.

Впрочем, нет. Если бы Гроза был человеком Бокия среди заговорщиков, ему не было бы смысла бросаться в бегство со всем семейством.

Но! Из этой ситуации тоже есть возможность вывернуться. Например, Гроза предвидел, что его могут уничтожить, как всех прочих заговорщиков, и хотел обезопасить семью, прежде чем обратиться к Бокию за помощью…

Об этом стоит подумать. Возможно, это выход. Но Ромашову знать об этом не обязательно. Он должен чувствовать свою вину. И страх…

Какая путаница! Какая путаница! С одной стороны, Грозы вроде бы нет в списках заговорщиков. С другой стороны, там они все значились под кличками, и вполне вероятно, что где-то существуют и скоро будут обнаружены и другие списки, где все записаны полными именами и фамилиями. И Дмитрий Александрович Егоров, год рождения 1903, там значится…

Надо исходить из худшего.

И вдруг Бокия осенило.

– Где документы Егоровых? – спросил он небрежно. – У тебя еще?

– Да, конечно, – сказал Ромашов.

– Вот и подержи их у себя.

– Вам не передавать? – удивился Ромашов – и тут же замолк.

Понял. Всегда был понятлив!

Пока Бокию официально не стало известно об участии сотрудника его отдела в заговоре, он относительно чист. Письмо Ромашова было передано через конспиративный «почтовый ящик», о его существовании никто не знает, кроме них двоих. В данный момент, если взглянуть со стороны, Ромашов – виновник убийства одного из возможных заговорщиков и сокрытия данных о нем. И мотивы под эти действия можно подвести какие угодно. Или желание скомпрометировать 9-й отдел, откуда он был некогда уволен по причине профессиональной бесполезности, – или чисто личные счеты. Об их с Грозой многолетней взаимной неприязни известно всем (хотя о причинах ее никто после смерти Артемьева не знает… Может быть, за исключением самого Бокия). И вот, чтобы свести старые счеты с Грозой, Ромашов вызвал его к месту сборища заговорщиков. Ну а тот, стремясь спастись от смерти, вынужден был «бросить огонь»…

Да как угодно можно повернуть ситуацию!

Ужас понятливого агента Бокий ощущал буквально физически!

Вот и хорошо. Ничего не надо объяснять.

– Я тебе вот что скажу, – наконец проговорил Бокий, насладившись этим мучительным для Ромашова молчанием. – Тебе страшно повезло, что Гроза отшиб твоим агентам память. Оказал тебе, так сказать, последнюю услугу… Не вздумай с перепугу эти документы уничтожить. Уж об этом агенты точно помнят – о том, что их тебе передали!

– Они помнят, что передали мне дамскую сумочку, – быстро сказал Ромашов. – И не смогут доказать, что там были именно документы.