Книга Любовь за деньги и без - Олег Рой

— Ничего страшного, можешь мне поверить. Просто клиент нарисовался — очень внезапно и без предупреждения. Принц на белом самолете.

Я украдкой перевела дух. Принц на белом самолете — вариант не лучший, но и отнюдь не худший.

На самом деле это, конечно же, не принц, а совсем наоборот — потомок бедного дехканина (то есть крестьянина), почти сразу поддержавшего советскую власть в краю, который несколько позже станет одной из советских республик, а в тысяча девятьсот девяносто первом году обретет независимость.

Дед моего клиента был важной шишкой при советской власти, отец занимал высокие посты и во времена СССР, и в независимой стране — а свою самую последнюю и очень козырную должность в полном соответствии с восточными традициями оставил в наследство сыну.

В советские годы мой клиент выучился — вы не поверите! — на летчика, но ни дня не работал по профессии, сменив кресло пилота на кабинет большого начальника. Летает исключительно в свободное от работы время, для собственного удовольствия, благо зарплата в сочетании с тем, что удается украсть во время госслужбы, позволила купить частный самолет. Меня клиент тоже катал на своем крылатом жеребце, да и не раз. Мне абсолютно не понравилось, но я, разумеется, рассыпалась в восторгах.

В целом это неплохой старикашка, незлой и щедрый. Утомляет лишь то, что при общении со мной он осуществляет свою самую заветную и недостижимую мечту — мечту о западном разврате и разнузданности. Увы, представления о западном образе жизни у моего клиента весьма специфичны, что создает мне некоторые неудобства. Впрочем, как я уже не раз упоминала, нам с Кошечкой приходилось терпеть и гораздо более мерзкие вещи. Ничего, выжили.

Но, разумеется, правила игры диктовали совсем иную линию поведения, поэтому я скривилась:

— Опять этот старпер! Надоел, сил нет! Дождешься ты, Стасик: разобьется он когда-нибудь на своем крылатом «мерине» и меня угробит. На что тогда жить будешь?

— По миру пойду, Никушка, — вздохнул он почти натурально. — Но пока до полного мрака не дошло, надеюсь, эта сумма поможет тебе преодолеть страх.

Прочтя написанное на листке, протянутом Стасиком, я зло фыркнула:

— За такие деньги я готова летать только на детской карусели!

— Ну, Никушка, — запел Стасик, — солнышко! Прости меня, склеротика: я самое главное забыл сказать — принц на белом самолете зовет тебя во Францию! На авиасалон в Ле-Бурже. Разумеется, перелет бизнес-классом. А там по ресторанам походите, по магазинам… Уверен, настолько щедрый и великодушный человек с огромным удовольствием подарит красивой девушке пару-тройку шмоток от-кутюр и кое-какие брюлики.

— Если бы заплатил деньгами, я бы сама все это купила.

— Солнышко, чего ты хочешь от восточного человека?! Восточные люди — романтики, они любят дарить. Деньги — это так приземленно!

Мы еще некоторое время попререкались, но вскоре договорились. Я знаю правила игры, но не только сутенеры, но и шлюхи любят маленькие радости, украшающие нашу серую жизнь.

— Ладно, заметано, — кивнула я, решив, что на сегодня представлений достаточно. — Так когда вылетать?

— Послезавтра, — ответил Стасик, всем своим видом показывая, что мне не удалось его обмануть, а потом осторожно добавил: — Между прочим, Виталик тоже не прочь повидаться. Я поначалу не хотел тебя беспокоить, но, вижу, настроение у тебя неплохое…

Тут мы с Кошечкой тихо перемигнулись. Пусть настроение у нас обеих было гаже некуда, но показывать это Стасику мы не собирались. А уж упоминание Виталика и вовсе опустило нас ниже плинтуса — это один из самых мерзких клиентов. Но есть еще порох в пороховницах! Мы врем, как дышим, причем не только словами — всем своим видом врем о том, как нам хорошо и спокойно.

— Виталик просил передать тебе свои извинения, — продолжил Стасик таким виноватым тоном, будто сам облажался вместе с этим гадом. — Говорил, что был не прав. Мужчина он горячий. Загорелся, увлекся, не сумел вовремя остановиться… Дело житейское, такое с каждым может случиться.

— Такое случается только с Виталиком и еще с парой-тройкой чудаков на букву «м», — отрезала я. — Все остальные понимают, что красивые девушки — не резиновые куклы, а живые люди. А если чел не в силах усвоить столь очевидную истину — пусть развлекается с Дунькой Кулаковой. Может, хоть тогда поумнеет. Учитывая возраст Виталика, сие сомнительно, конечно, но я по натуре оптимистка и верю в безграничные возможности человеческого разума.

Стасик потупился и некоторое время смущенно молчал. Потом взял с журнального столика красиво упакованную коробочку и протянул мне:

— Будь же благоразумна и добра, солнышко! Виталик уже немолод: ему трудно переучиваться. Но ради тебя он готов на многое, а пока передает тебе этот скромный подарок — очень красивый, многокаратный и даже где-то антикварный. В качестве компенсации за моральный ущерб…

— За аморальный ущерб, — поправила я.

— Пусть так, — Стасик улыбнулся. — Но неужели для тебя важно, что именно компенсируют таким подарком?

Я открыла коробочку, посмотрела и решила, что Виталик мог бы оказаться и пощедрее — но мог и, наоборот, еще больше поскупиться.

— Так что передать Виталику? — спросил Стасик.

— Передай ему мой пламенный привет, — сказала я и, вздохнув, добавила: — Когда он хочет меня видеть?

— Если вообще — то всегда. Если конкретно, то как только принц на белом самолете вернется на историческую родину, Виталик с радостью встретится с тобой.

— Только чтобы впредь ничего похожего на прошлый раз не было, — предупредила я. — Так Виталику и передай. Или пусть сразу платит двойную ставку.

— Ты в своем уме? — возмутился Стасик. — Как я могу ему такое сказать?!

— А это тебе лучше знать, — улыбнулась я. — Ты ведь творческая личность, верно?

Мы с Кошечкой снова понимающе переглянулись. Встречаться с Виталиком нам совсем не хотелось, но у этого козла имелось и одно неоспоримое достоинство — жмотом он не являлся и всегда относительно честно платил за все, что делал. Притом был уже немолод, так что сил на настоящее членовредительство Виталику обычно не хватало. А наши с Кошечкой отрицательные эмоции вполне можно вынести за скобки. В общем, получалось баш на баш.

Стасик задумчиво покивал. Выпил кофе. Потом осторожно проговорил:

— Тобой еще один человек интересуется. Большой человек.

— Стасик, ты в уме?! — возмутилась я. — Я тебе не ткачиха-ударница, чтобы на десятке станков одновременно горбатиться!

Он успокаивающе замахал руками:

— Нет-нет-нет, я тебя не тороплю! Тем более что справки о тебе пока наводятся очень осторожно. Но интерес есть; это видно невооруженным глазом. Ох, и везучая ты, Никушка! В твоем возрасте — и такие мужики хотят с тобой хороводиться! А ведь могли бы и соплячек себе найти.

Я поняла намек. Мне двадцать шесть. Лучшие годы позади, и никто не знает, сколько еще продлится моя карьера. Поэтому надо не ерепениться, а брать что дают.