Книга Алмазная история-1 - Иоанна Хмелевская

Девочке было всего тринадцать лет, когда лошадь путешествующего молодого человека потеряла подкову и захромала, а молодец, ведя её под уздцы солидный отрезок пути, в кровь стёр себе ноги.

Во время медицинских процедур обнаружилось, что путешественник-неудачник направлялся не особенно далеко. Целью его было имение бывшего сборщика податей, который, разбогатев (не иначе как праведной службой), поселился поблизости. Обездвиженный на время не столько даже из-за лошади, сколько из-за абсолютной невозможности натянуть сапоги, молодой человек отправил девчушку с письмецом к супруге того сборщика. Девчушка же сделала привал на пленэре, письмецо вскрыла и прочитала. Каждая строчка в нем пылала бурной страстью, а сверх того явно следовало, что супруга сборщика решилась оставить мужа и бежать с молодцем. Чуть-чуть поразмыслив, Мариэтта уже знала, как ей поступить.

Шантаж удался на славу. Начала она с дамы, хуля и понося некого вымышленного злодея, который якобы узнал о деле и требует за молчание пятьдесят франков. Дама суммой располагала, а умом не грешила. Следующие пятьдесят франков ассигновал перепуганный молодец, который тут же поспешил убраться подобру-поздорову на только что подкованном коне, но без сапог. А под конец обнаглевшая Мариэтта добралась и до обманутого муженька и за столь ценную услугу получила целых сто франков. Роман, естественно, завял, иных последствий не было, юной шантажистке все сошло с рук.

Заработанные честным трудом двести франков девочка припрятала и с большой надеждой стала поджидать следующую оказию.

И дождалась — год спустя. В трактире остановилась дама под вуалью, которую уже поджидал весьма элегантный дворянин. Получить информацию от прислуги не стоило Мариэтте ни малейшего труда.

Дама оказалась замужней, а словесный портрет мужа ни в малейшей степени не походил на ожидавшего господина. Предприимчивая девочка без труда проникла в комнату мирно обедавшей парочки и сообщила ужасную вещь. Только что, буквально час назад, проезжал здесь некий человек, который о них спрашивал. Описал их весьма подробно, все сходится, сказал, что остановится чуть дальше, на развилке, а ей обещал двести франков, если донесёт на них. Если вдруг господа приедут, ей ведено бежать к развилке и сказать…

Господа отреагировали правильно и дали ей двести франков, чтобы никуда не бегала. Мариэтта выполнила их желание и вернулась в кузницу спокойным шагом.

Больше случаев не представилось, ибо тайные любовники как-то избегали их краёв. Зато когда ей исполнилось уже шестнадцать, очередной молодой человек — виконт де Нуармон — заметил красоту девушки и столь глубоко выразил своё восхищение, что она не смогла о нем забыть. Жил виконт в Париже.

Поэтому чуть более двух месяцев спустя Мариэтта, не задумываясь, нанялась на службу к одной проезжавшей мимо даме, чья горничная настолько забылась, что позволила себе тяжёлый приступ печени. Требовалась немедленная замена. Дама направлялась в Париж, Мариэтта усмотрела в этом перст судьбы и начала таким образом новую жизнь.

Виконта она разыскала и дала выход своим чувствам, но не это главное. Будучи девицей расторопной и даже весьма способной, она проявляла себя очень даже неплохо, а потому сохранила место горничной, где ещё и многому научилась.

Дама, за которую удалось ухватиться благодаря печени предыдущей горничной, держала при детях гувернантку-англичанку. За год Мариэтта овладела английским, а надо сказать, что это был язык образованных слоёв общества. От хозяйки же она научилась манерам, шантаж тоже не забывала и процветала, пока однажды, зарвавшись, не перегнула палку. Когда наша ловкачка сообразила, что неудачно выбрала жертву и её скорее прикончат, чем заплатят, она быстренько дала задний ход, а чтобы быть уж совсем спокойной за свою драгоценную жизнь, решила на всякий случай и вовсе исчезнуть с горизонта. Воспользовавшись сделанными сбережениями и знанием иностранного языка, Мариэтта уехала в Англию, где без труда нашла работу: французские горничные были в цене. Перебрав за два года несколько хозяек, она в конце концов остановилась на Арабелле, которая платила лучше всех.

Мисс Дэвис француженка возненавидела сразу же. К Арабелле она относилась, пожалуй, равнодушно, но все же с некоторой долей неприязни из-за излишней требовательности хозяйки. Та все разбрасывала как попало, а Мариэтта обязана была поддерживать порядок; та могла посреди ночи приказать принести чаю или чего-нибудь перекусить, а Мариэтте приходилось бегать из кухни в спальню; та велела себя дожидаться, а возвращалась со всевозможных балов и приёмов в самое неподходящее время. Что же до платьев, шляп и причёсок — у хозяйки возникали самые невероятные идеи, а Мариэтта все это расхлёбывала. А кроме того, Арабелла никогда никакими тайнами и проблемами с горничной не делилась, что ужасно раздражало последнюю.

Зато все тяготы компенсировались приличным жалованьем, и сразу было видно, что хозяйкины фанаберии направлены не против горничной, а против мужа. Это Мариэтта поняла с самого начала и отнеслась с сочувствием, так как сама терпеть не могла полковника.

А мисс Дэвис, в свою очередь, терпеть не могла никакого беспорядка…

* * *

Дело было уже много времени спустя после смерти полковника, когда свадьба вдовы с племянником покойного буквально висела в воздухе. Все знали о предстоящем событии и ждали его, начиная с прислуги, хотя необходимые приличия соблюдались со всевозможной строгостью. Однако мисс Дэвис никак не могла смириться с таким глумлением над её идеалом. Сама мысль, что Арабелла может выйти замуж за кого-то ещё, возмущала экономку до глубины души. А плохо скрываемое хозяйкой счастье душило её, как кость в горле. Сама себе не признаваясь в подобных настроениях, мисс Дэвис всячески старалась отравить жизнь этой мерзкой вдове, такой легкомысленной, счастливой и прекрасной, а потому выискивала, к чему бы придраться.

Позабытая-позаброшенная корзина для рукоделия стояла на столике в углу спальни хозяйки. Арабелла никогда не увлекалась вышивкой и прочей ерундой, игла служила ей в основном, чтобы колоть пальцы, спицы теряли петли, а крючок вывязывал какие-то дикие, ни на что не похожие завиясы. Однако приличия требовали притворяться, что хотя бы изредка рукоделием занимаешься.

Арабелле, правда, очень быстро наскучило всюду таскать за собой элегантную декоративную корзиночку, где среди различных ленточек и мотков валялся и нафаршированный чёрный клубок. Все реже она брала рукоделие в салон, когда являлись с визитом другие дамы, тем более что некоторые, особо вредные, интересовались её изделиями. После смерти мужа Арабелла окончательно перестала изображать из себя трудолюбивую матрону и махнула рукой на обычаи. В конце концов, она переживала вторую молодость, исполнялась мечта всей её жизни, уже через два месяца она наконец навсегда, на веки вечные получит в собственность обожаемого Джорджа-младшего, который и сам ничуть не охладел в своих чувствах. И какое ей было дело до всего остального! Арабелла помолодела, сама себе казалась хорошеющей с каждым днём, а для него хотела быть прекраснейшей из всех женщин на земле. Она мечтала о детях, его детях, жила ожиданиями и надеждами, чувствовала себя молодой девушкой, только-только начинающей жить и в то же время достаточно зрелой, чтобы оценить собственное счастье. Все остальное не имело ни малейшего значения, и только ради любимого она соблюдала кое-какую сдержанность и внешние приличия.