Книга Сталинский СМЕРШ. Лучшие спецоперации военной контрразведки - Юрий Ленчевский

— Само по себе это не дает нам право подозревать человека в чем-то неблаговидном. Немец-то у нас какую территорию отхватил! Миллионы людей оказались в оккупации. Им можно лишь посочувствовать. Хотя такой факт биографии этого сержанта тоже приходится учитывать. Узнай, в какой части служил сержант. И еще поинтересуйся его взаимоотношениями с лейтенантом. Может быть, у них сложились неприязненные отношения, несовместимость характеров, просто возникла обида… И лейтенант-заявитель хочет подбросить горошину в сапог ближнего своего, — с улыбкой закончил инструктаж капитан Овчинников.

Когда Сумцов назвал Овчинникову номер дивизии, в которой ранее служил Вишняков, капитан оживился.

— Дивизия, о которой ты говоришь, — сказал он, — вела тяжелые бои на дальних подступах к Москве. Некоторые ее подразделения попали в окружение. Выходили с боями… Несмотря на лишения и невзгоды, многие бойцы и командиры этой дивизии сумели вырваться к своим. Выходили они, как правило, группами, но были и одиночки. Выяснилось, что кое-кто из них побывал в лапах врага.

Через некоторое время Сумцов доложил Овчинникову:

— По проверенным данным, Вишняков находился в окружении.

— Есть ли какие-нибудь сведения о поведении его в то время?

— К сожалению, пока ничего, — ответил Сумцов.

— Надо обязательно выяснить!

Однако, как Сумцов ни старался, ничего существенного о Вишнякове узнать не удалось. Мог знать ефрейтор Басков, с которым сержант находился в близких отношениях, вел с ним уединенные беседы, но ефрейтора в полку не было: он выбыл на фронт.

Вскоре Сумцову стало известно, что Вишняков обратился к командованию с просьбой дать ему увольнительную на одни сутки за пределы части. Мотив простой: «завел любовь» с девушкой, работающей в столовой батальона, Ольгой Андреевной Нестратовой, отец которой погиб на фронте. Мать живет в пригороде столицы, одна. По словам Вишнякова, она очень нуждается в помощи по хозяйству. Вот он и обещал Ольге помочь ее матери, если дадут увольнительную.

Сумцов навел справки в тот же день и узнал: мать Ольги живет возле военного аэродрома, а брат — старшина-сверхсрочник — служил в части, которая обслуживает этот аэродром. Доложил это Овчинникову.

— Твои выводы? — спросил капитан.

— Можно предположить, что цель Вишнякова — побывать в районе военного аэродрома. А чтобы его появление в тех местах не вызвало подозрений, он добивается официального разрешения. Придумал предлог для увольнения.

— Возможно, — согласился Овчинников. — Но это не дает нам оснований считать, что Вишняков действует по вражескому заданию. Надо все тщательно проверить. Задача непростая. Один непродуманный шаг — и возможного шпиона можно спугнуть, упустить или невинного обидеть, а такое недопустимо. С сегодняшнего дня Вишняков — твоя главная забота. А что мы о нем знаем?

В связи с намерением Вишнякова побывать в районе военного аэродрома Овчинников обратился в Особый отдел авиационного базирования. Послал к его начальнику Сумцова. Начальник отдела капитан приветливо встретил Константина, внимательно выслушал сообщение о Вишнякове, его намерениях.

— Хорошо, что сообщили нам об этом сержанте. Посмотрим, как он поведет себя при встрече с нашими авиаторами. Нам уже приходилось иметь дело с любителями совать нос в чужие дела.

Прошло несколько дней, и Овчинников с Сумцовым имели материалы, поступившие из Особого отдела авиаторов. Из них следовало: представившись «женихом» Ольги, Вишняков познакомился с ее братом — старшиной из авиационного подразделения. После этого они дважды встречались, и каждый раз Вишняков в очень осторожной форме, как бы между прочим, проявлял интерес к марке самолетов, находившихся на аэродроме, их численности, способам маскировки. Другой бы на месте старшины, брата Ольги, возможно, не обратил бы внимания на любопытство Вишнякова, но старшина был осведомитель Особого отдела «Андреев» и держал ушки на макушке. Интерес Вишнякова к аэродрому был замечен осведомителем, и он попал на его карандаш. Поданным Особого отдела, в последний раз, прежде чем зайти в дом матери Ольги, Вишняков прошел вдоль всего аэродрома. Когда его останавливали, предъявлял увольнительную и заявлял, что разыскивает своего родственника. Все эти данные начальник Особого отдела авиационного базирования оформил в качестве свидетельских показаний старшины Нестратова. Через день Сумцов выехал в часть, где служил ефрейтор Басков. Его считали другом Вишнякова.

Рослый широкоплечий ефрейтор, узнав, кто интересует Сумцова, заявил резко и прямо:

— Друг, говорите. Избавь меня боже от таких друзей, а от врагов я сам избавлюсь. Вишняков — подозрительный тип. Рьяный службист, но все делает напоказ, не от души. Перед начальством лебезит, угодничает. Закрутил любовь с Олей-поварихой, но, как видно, с каким-то своим интересом… Старался познакомиться с красноармейцами соседних частей. Раздобыл где-то командирский компас, хранит его у себя. Зачем? Видел я у него записную книжку, в которой много номеров полевых почт.

— Каких полевых почт?

— Вишняков чуть ли не от каждого, с кем встречался в запасном полку, брал слово прислать ему письмо из новой части, обещал ответить. Многие писали ему. Номера полевых почт он записывал в свою книжку…

Обо всем этом Овчинников доложил в Особый отдел фронта. Вскоре на запрос капитана Овчинникова поступил ответ из Особого отдела стрелковой дивизии, в которой служил Вишняков. Это была объяснительная записка командира, возглавлявшего группу бойцов, выходивших из окружения. В ней говорилось: «Наша группа, за редкими исключениями, не меняла своего состава. Хорошо помню, что красноармеец с весьма заметной приметой (шрам на щеке) присоединился к нам в одиночном порядке. Командир спросил его, из какого он полка и где находился до того, как нашел нас. Он назвал номер части и рассказал, что при отступлении в первую же ночь потерял своих сослуживцев и больше недели плутал по лесу, питаясь ягодами. Мне запомнился его крайне изможденный вид. Сапоги и одежда его были изношены до предела. Хотя у бойцов нашей группы продукты были на исходе, они все же нашли возможным поделиться своими скудными запасами с этим красноармейцем».

— Что ты об этом скажешь? — поинтересовался капитан Овчинников, глядя на Сумцова.

— Шрам на щеке… А ведь у Вишнякова он действительно есть. Все это очень важно. Однако объяснительная записка не дает ответа на главный вопрос: был ли Вишняков в руках врага? Выходит, дело не доведено до конца.

— Я такого же мнения, — сказал капитан.

Согласившись с точкой зрения Сумцова, он заметил:

— Собранные нами улики — показания свидетелей, наличие у Вишнякова записей о полевых почтах частей фронта — говорят о том, что он, несомненно, собирает сведения разведывательного характера. Разумеется, мы оказали бы следствию большую помощь, если бы сумели документально подтвердить наши вполне обоснованные предположения о пребывании Вишнякова у гитлеровцев. Видимо, следует найти его сослуживцев по стрелковой дивизии, когда их часть оказалась в окружении, узнать у них, как вел себя Вишняков в то время.