Книга Немецкие диверсанты. Спецоперации на Восточном фронте. 1941-1942 - Георг фон Конрат

– Господа, – произнес он в микрофон, – без сомнений, только что просмотренный фильм удивил вас, но мы специально держали вас в неведении, чтобы ничто не могло повлиять на вашу основную работу. Но сегодня подошел к концу срок вашего обучения, и сейчас вы имеете право знать, что Германия воюет с империалистическими странами и наша цель – стереть их с лица земли. Мы уже захватили Польшу, Голландию, Бельгию, Францию. Но наш главный враг находится на Востоке, и как раз туда вам предстоит направиться. Мы готовы и не позволим, чтобы кошка напала первой. Ваша задача – обезвредить ее, прежде чем она сможет причинить вам вред. Итак, вы видели лишь частичные успехи германской армии. Я специально прервал фильм, потому что через пять минут сюда прибудет адмирал Канарис со своим окружением, и я хочу, чтобы вы были готовы.

На сцене появился военный оркестр и начал играть марши и мелодии, которые мы никогда не слышали раньше.

Слишком много информации обрушилось на нас сразу, так что трудно было все разложить в голове, но, наконец, я понял, что война с Россией еще не началась.

– Как тебе все это?

– Так или иначе, а они не теряли времени зря, показывая нам другие страны. Теперь осталось посмотреть, что делается в России.

– Да, конечно, – кивнул Вилли.

Через какое-то время под звуки оркестра на сцене появился адмирал Канарис. Он отдал честь, крикнув «Хайль Гитлер!», и мы хором трижды ответили ему: «Хайль!»

Я находился в немного ошеломленном состоянии и поэтому сразу не заметил огромный портрет фюрера.

Наш начальник поправил микрофон, пододвинув его ближе к адмиралу Канарису, и нам разрешили сесть. У меня перехватило дыхание. Казалось, что каждый из находившихся в зале перестал дышать. Наступила абсолютная тишина. И тогда адмирал Канарис начал говорить:

– Многие лица я вижу здесь впервые, но мне доложили, что шестьдесят процентов из вас – это те, кто поступил сюда в самом начале. Для меня огромная честь передать вам слова фюрера о том, что он очень сожалеет, что не смог приехать сюда вместе со мной. Но вот его послание для вас: «Я горжусь каждым из вас в отдельности и всеми вместе. Вы всегда в моем сердце и в мыслях. Весь народ Германии с нами. Да благословит вас всех Бог».

Затем он продолжил свою речь, сказав, что, возможно, каждый из нас в отдельности может быть опаснее для врага, чем целая армия.

– Нет сомнений, что каждый из вас является превосходным специалистом в любой из областей. При необходимости вы сумеете справиться с задачей любой сложности. Уже через несколько дней начнутся занятия, где вас обучат обращению с тяжелой немецкой артиллерией. Ваши новые инструкторы ничего не знают о вашем прошлом, о той школе, которую вы только что окончили, и я уверен, что нет нужды предупреждать вас, что не стоит распространяться на этот счет. Сегодня же вы снова наденете немецкую форму и именно так покинете Академию. Как и прежде, вы – немецкие солдаты. После шести недель вашего обучения здесь вы отправитесь в Пиллау и продолжите свои занятия, только уже в русском обмундировании с русской техникой. Мы приготовили для вас сюрприз: русские танки и оружие, сохранившееся еще со времен финской войны. Но, пожалуйста, обращайтесь с ним очень осторожно, так как это все, что мы имеем. Еще вас научат работать под водой, будут тренировать рыть окопы и так далее. Где бы мы ни воевали и какой мощной ни была бы вражеская защита, задача нашей армии – создать хаос и преодолеть любой кордон. Перед тем как покинуть стены этой школы, вы должны принять присягу перед родителями, фюрером и Родиной; то, что 115-е прусское подразделение военно-морских сил является Пятой колонной, должно быть известно только вам самим, Верховному главнокомандующему Германии, а также вашему непосредственному командиру. А теперь мне осталось лишь пожелать вам удачи.

Снова заиграла музыка, и, спускаясь по ступенькам, он крикнул: «Хайль Гитлер!» В ответ прогремел хор голосов: «Хайль! Хайль! Хайль!

Когда оркестр удалился со сцены, перед нами снова появился начальник школы и произнес:

– Хватит кадров о войне. Забудьте о ней на время и смотрите фильм!

И опять мы, словно восьмилетние мальчики, начали хихикать и веселиться. Может, это и не был Том Микс, но на меня этот фильм произвел неизгладимое впечатление. Кажется, так я не смеялся никогда в жизни. Было такое впечатление, что у здания снесет крышу от стоявшего в зале гогота, а может, я всего лишь забыл, что значит быть просто счастливым. В тот вечер я забыл обо всем, даже о доме. Ничего больше не существовало, кроме ощущения этой радости, все невзгоды отошли на задний план и казались сейчас дурным сном. Это был замечательный вечер. Звонок, напоминавший о наступлении отбоя, так и не прозвонил. Сейчас мы чувствовали себя настоящими мужчинами, более того, мужчинами, важнее которых нет в мире.

Я шел не торопясь, вокруг была темная ночь, а надо мной – небо в тяжелых тучах. Даже свет луны не проникал сквозь мглу, и не было видно ни одной звезды. Но мне все было нипочем. Я чувствовал приближающуюся свободу и почему-то боялся ее. Запрокинув голову к небу, я крикнул что-то по-немецки и засмеялся: мои слова прозвучали с русским акцентом. Интересно было бы, если бы дед или еще кто-нибудь из моей семьи узнал о моих достижениях. Мой отец имел звание старшего лейтенанта, но с тех пор прошли годы, и сейчас он, наверное, стал майором, а может, даже полковником, но, если он до сих пор старший лейтенант, каково ему иметь сына, у которого уже сейчас такое же звание. Все это меня забавляло и казалось нереальным.

Наконец я добрался до своей комнаты, но, когда вошел, она показалась другой, какой-то чужой. Или просто я теперь был свободным человеком, только что вышедшим из тюремного заключения. Я мог приходить, уходить и ложиться спать, когда захочу. Натянув на себя одеяло, я в течение нескольких часов все лежал, размышляя о будущем. Постепенно расслабляясь, я, наконец, задремал, как вдруг пробудился от крика, раздавшегося из темноты:

– Кто ты? Как тебя зовут?

Вскочив в полусне, я ответил автоматически, как часы, и подумал, что это самая жестокая вещь из всего того, что с нами происходило. Дать ощутить глоточек свободы и тут же снова перекрыть дыхание. Я весь взмок.

Затем тот же голос снова рявкнул:

– Вон из-под одеяла!

Я вскочил и встал около кровати, дрожа всем телом, но тут зажегся свет, ослепивший меня, а потом я увидел Вилли, который стоял передо мной: держась за живот, он буквально лопался от хохота. Я был готов убить его, но весь сжался, чтобы не наброситься. Он толкнул меня локтем в ребра и, не переставая смеяться, проговорил:

– Ну, как ты себя чувствуешь, Григорий?

Он еще раз стукнул меня, и на этот раз я ответил ему тем же. Но мой смех скорее напоминал истерику. Ночной кошмар закончился, но я все еще не мог прийти в себя. Вилли сказал, что в лагере никто не ложился спать. Все мальчишки, заходя в комнаты, пугали друг друга.

Я смотрел на него, не отводя глаз.

– Если бы я знал, то запер бы дверь.