Книга Юрий Долгорукий - Алексей Карпов

«Богородичино ставление» — это основание владимирской церкви Пресвятой Богородицы — Успенского собора — князем Андреем Юрьевичем Боголюбским, внуком Мономаха, в 1158 году. Таким образом, построение города Владимира-Залесского и основание князем Владимиром Мономахом первого в городе Спасского собора точно датируются 1108 годом.

Очень скоро Владимир-Залесский станет одним из главных оплотов княжеского влияния в Северо-Восточной Руси. По всей вероятности, с самого основания города его заселяли выходцы из Южной Руси — либо насильно выведенные сюда князем Владимиром Мономахом, либо добровольно покинувшие свои земли из-за участившихся половецких набегов. Свидетельством тому — перешедшие с юга географические названия. Во Владимире и возле него известны одноименные киевским речки Лыбедь, Почайна, Рпень (Ирпень). То же можно сказать и о других городах Северо-Восточной Руси, основанных князьями в XI—XII веках. Так, два северных Переяславля — Переяславль-Залесский и Переяславль-Рязанский — расположены на берегах одноименных речек Трубеж — то же название носит река, на которой расположен город Переяславль-Южный, или Переяславль-Русский, как его называли в XII веке. Понятно, что названия и городов, и речек принесли сюда выходцы с юга. Уместно отметить, что город Переяславль-Залесский основан князем Юрием Долгоруким.

Впоследствии Владимиру суждено будет стать столицей всей Северо-Восточной Руси. Однако особая роль этого города проявится позднее — в княжение сына Юрия Долгорукого, Андрея Боголюбского, и его преемников на владимирском престоле. При Владимире же Мономахе и Юрии Долгоруком это был прежде всего форпост Суздальской земли на юге, прикрывавший ее со стороны черниговского порубежья, а также мордвы и болгар.

СУЗДАЛЬ ИЛИ РОСТОВ?

В первой половине XII века название Суздальская земля вытесняет из летописей и документов прежнее — Ростовская земля. Объясняется это тем, что в годы княжения Юрия Долгорукого именно Суздаль становится фактической столицей княжества.

Этот древний город на берегу небольшой речки Каменки, правого притока Нерли Клязьменской (не путать с Нерлью Волжской!), располагался в центре плодородного Суздальского ополья — «на месте красном, ни веема гористом, ниже паки доловатом и мокром, — как описывал его в середине XVIII века автор «Исторического собрания о богоспасаемом граде Суждале» соборный ключарь Анания Федоров, — но несколько хотя местами и долины имущее, но сухое и приятное, и к плодоношению всякому угодное, не токмо овощия, но и древес садовных множество плодящее… все в меру и сносно, и к житию человеческому приятное угодное место».

И действительно, плодородие здешней почвы принесло Суздалю славу, не померкшую и по сей день. Местная знать, вероятно, с самого начала готова была поддержать князя, присланного из Киева. Его присутствие повышало статус Суздаля и всей Суздальской земли. Кроме того, в глазах местного населения князь был гарантом социальной стабильности; власть его, равно возвышавшаяся над всеми, способна была положить конец сварам и раздорам, обеспечить порядок и экономическое процветание края. Именно местное боярство — прежде всего суздальское — становится в это время главной социальной опорой княжеской власти.

Судя по тому немногому, что нам известно о Юрии той поры, он жил преимущественно в Суздале. Показательно, что в Ростове, старом центре княжества, за все годы своего княжения он, кажется, не построил ни одной церкви (во всяком случае, никаких упоминаний об этом в источниках нет). В Суздале же — и, возможно, еще при жизни отца — Юрий возводит каменную церковь во имя Пресвятой Богородицы — по-видимому, Успения.

По рассказу Киево-Печерского патерика, эта церковь была поставлена им в подражание одноименной ростовской церкви, построенной его отцом, а также в подражание «Великой» Успенской церкви Киево-Печерского монастыря. Некогда, рассказывается в Патерике, «христолюбец» Мономах, «възем меру божественна тоя церкве Печерскыа, всем подобием създа церковь в граде Ростове, в высоту и в широту и в долготу… и сиа вся в чин и в подобие сътвори по образу великыя тоа церкве… Сын же того Георгий князь, слышав от отца Владимера еже от тьи церкви сътворися, и тьи в своемь княжении създа церковь в граде Сужьдали в ту же меру…» О каком именно суздальском храме идет речь, сказать трудно. Обычно полагают, что Юрий достраивал или перестраивал главный суздальский собор — во имя Рождества Пресвятой Богородицы, возведенный, по летописи, еще его отцом Владимиром Мономахом. Но не исключено, что в рассказе Патерика упоминается какая-то другая Богородицкая церковь — возможно, построенная Юрием на своем княжеском дворе.

По мнению современных археологов, при Юрии в Суздальском кремле («детинце») были выстроены каменные княжеские палаты, а сам город защищен еще одной линией земляных укреплений. Так рядом с древним «городом Владимира» (или «Мономаховым городом» — историческим центром Суздаля) вырос новый «окольный город», или «острог», как его стали называть.

Вероятно, в Суздаль из Ростова на время была перенесена и епископская кафедра. Здесь же, рядом с князем, обосновался и его бывший «дядька»-воспитатель Георгий Шимонович (Симонович). И после того, как Юрий достиг совершеннолетия, этот потомок варяжского рода оставался его правой рукой и воеводой. Юрий сделал его тысяцким, то есть поставил во главе ростовской «тысячи» — местной военно-политической организации, унаследовавшей функции прежней родоплеменной системы управления Ростовской землей. Когда в 1129/30 году, то есть уже после кончины Владимира Мономаха, Георгий Шимонович захочет украсить гробницу преподобного Феодосия, игумена Киево-Печерского монастыря, он именно «от града Суждаля» пошлет «единаго от боляр своих, сущих под ним… в богоименитый град Киев, в Печерьскый манастырь».

Георгий стал родоначальником местного боярского рода. Как полагают, ему удалось сделать должность тысяцкого наследственной в Суздальской земле. Согласно позднейшим родословным книгам, к потомкам Георгия Шимоновича и его сына Ивана причисляли себя московские тысяцкие, начиная с первого московского тысяцкого Протасия, пришедшего в Москву из Владимира вместе с князем Даниилом Александровичем в конце XIII века.

Тысяцкий традиционно занимался сбором княжеской дани. Наверное, именно этим объясняется то, что Георгий Шимонович сумел скопить в своих руках огромные денежные средства. Из того же рассказа Патерика известно, что для «окования» раки преподобного Феодосия он единовременно пожертвовал в Печерский монастырь 500 гривен серебра и 50 гривен золота, что ввело в искушение посланного им для передачи всей суммы боярина Василия. Позднее Георгий добавил к своему дару еще и золотое украшение — шейную гривну весом в 100 гривен (другими словами, еще 100 гривен золота). Такие суммы в те времена были доступны далеко не каждому князю. Так, минский князь Глеб Всеславич, которого летопись особо прославляет за беспримерные благодеяния, в течение всей своей жизни передал Печерскому монастырю 600 гривен серебра и 50 гривен золота, а после его смерти вдова пожертвовала в монастырь еще 100 гривен серебра и 50 гривен золота. Чтобы оценить дар Георгия, скажем, что он лишь немногим уступал годовой дани, собираемой в те же годы со всего Смоленского княжества!