Книга Патриарх Тихон - Михаил Вострышев

Для любящего во всем простоту архипастыря нелегко было поддерживать внешний престиж духовного главы господствующей в крае Церкви, где хорошо помнили польскую пышность и гонор. Но владыка не пытался менять своих привычек. Вот он едет из Вильны на свою архиерейскую дачу, Тринополь, в простой коляске и в дорожной скуфейке, и встречные — русские, поляки, евреи — низко кланяются ему, уже не удивляясь непритязательности нового владыки. А скажи им раньше, что архиепископ может ездить как простой монах, без подобающего великолепия и пышности, без эскорта и дюжины сопровождающих, они пришли бы в ужас или, не поверив, рассмеялись.

Во время прогулки по «кальварии» — так назывался ряд католических часовен вокруг архиерейской дачи, посвященных разным стадиям крестного пути Христа на Голгофу, — перед архиепископом Тихоном вставали и приветствовали его все католики, служившие при часовнях, хотя он был в подряснике и шляпе.

Прошло всего полгода со времени приезда нового владыки в Литовскую епархию, как пробил час великих испытаний для многих народов — началась мировая война, беспримерная в истории по числу жертв.

Россия к началу войны представляла собой огромную по территории империю с населением 175 миллионов человек и ежегодным приростом на 3 миллиона 700 тысяч. Быстрые темпы ее экономического развития волновали многих европейцев, и французский экономический обозреватель Эдмон Тери предупреждал в январе 1914 года: «Если у большинства европейских народов дела пойдут таким же образом между 1912 и 1950 годами, как они шли между 1900 и 1912, то к середине настоящего столетия Россия будет доминировать в Европе как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении».

Особенно такое положение дел беспокоило экономически более мощное, чем Россия, но значительно уступающее ей по темпам развития военизированное германское государство.

22 июля 1914 года в российских храмах был оглашен высочайший манифест, оповестивший русский народ о войне, объявленной ему Германией.

«Божиею Милостию Мы, Николай Второй, Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь Финляндский, и прочая, и прочая, и прочая. Объявляем всем верным Нашим подданным:

Следуя историческим своим заветам, Россия, единая по вере и крови с славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно. С полным единодушием и особою силою пробудились братские чувства русского народа к славянам в последние дни, когда Австро-Венгрия предъявила Сербии заведомо неприемлемые для державного государства требования. Презрев уступчивый и миролюбивый ответ сербского правительства и отвергнув доброжелательное посредничество России, Австрия поспешно перешла в вооруженное нападение, открыв бомбардировку беззащитного Белграда. Вынужденные, в силу создавшихся условий, принять необходимые меры предосторожности, Мы повелели привести армию и флот на военное положение, но, дорожа кровью, и достоянием Наших подданных, прилагали все усилия к мирному исходу начавшихся переговоров. Среди дружественных сношений союзная Австрии Германия, вопреки Нашим надеждам на вековое доброе соседство и не внемля заверению Нашему, что принятые меры не имеют враждебных ей целей, стала домогаться их отмены и, встретив отказ в этом требовании, внезапно объявила России войну. Ныне предстоит уже не заступаться только за несправедливо обиженную родственную Нам страну, но оградить честь, достоинство и целость России и положение ея среди великих держав. Мы непоколебимо верим, что на защиту Русской Земли дружно и самоотверженно станут все верные Наши подданные. В грозный час испытания да будут забыты внутренние распри и да отразит Россия, поднявшаяся как один человек, дерзкий натиск врага. С глубокой верой в правоту Нашего дела и смиренным упованием на Всемогущий Промысл, Мы молитвенно призываем на Святую Русь и доблестные войска Наши Божие Благословение.

Дан в С.-Петербурге, в двадцатый день июля, в лето от Рождества Христова 1914, царствования же Нашего в двадцатое.

Николай».

Сто лет назад Россия перенесла тяжелейшую войну с Наполеоном. Но оказалось, что мир за это время лишь ожесточился и создал смертоносные орудия, по сравнению с которыми средства убийства 1812 года — детские игрушки.

Война для христианина — зло, которое несет князь тьмы (Лк. 22, 53). Случилось обычное в жизни народов: сильнейший напал на слабейшего, опасаясь, что, если отсрочить войну на несколько лет, Россия станет уже непобедимой.

Отрекись от Христа и поклонись сатане — смысл военных завоеваний на земле (Лк. 4, 5–7).

Известие о начале войны — этот гнев Божий — заставило русских людей отрезвиться, осознать свои прегрешения, забыть распри между партиями и сословиями, чтобы всем миром встать на защиту Отечества. Утишилась напряженная политическая жизнь в России, дав место взрыву патриотических чувств.

Российская Православная Церковь с первых же дней приняла деятельное участие в помощи больным, раненым и пленным воинам, в организации лазаретов и богаделен. Молебны о даровании победы русскому оружию совершались после каждой литургии, во всех храмах звучали напутствия уходящим на фронт. Монастыри перечисляли в благотворительные фонды свои неприкосновенные и запасные капиталы, многие иеромонахи поступили в военные священники.

Одним из первых отозвался на всеобщее бедствие и литовский народ. В Декларации общественных организаций и руководителей литовской прессы от 21 августа 1914 года было сказано:

«…Ныне настал решительный час. Мы снова плечо к плечу с русским народом вступаем в упорную и тяжкую борьбу с тевтонским наследием — всепоглощающим германизмом, который теперь, спустя пять веков после нанесенного ему решительного удара, снова поднял голову и снова грозит славянству. Мы верим, что нынешняя борьба — это последнее звено в победной цепи, начатой под Грюнвальдом. Мы верим, что наши зарубежные братья по крови будут освобождены от германского ига и воссоединены с нами, ибо историческая миссия России — быть освободительницей народов. Россия их объединит не ради поглощения, а для мирного, культурного сотрудничества. Весь литовский народ окрылен этой надеждой».

Тяжелейшее служение выпало на долю архипастыря Литовской епархии. Удовлетворение религиозных нужд фронтовых частей, нравственная поддержка солдат и офицеров, врачебная помощь и широкая благотворительность имели в лице владыки Тихона горячего вдохновителя и бескорыстного дарителя. Он все время в дороге: освящает лазареты, совершает молебны в них, обходит тяжелораненых, выступает с успокаивающими словами перед беженцами, окропляет святой водой и благословляет полки, совершает панихиды с поминовением православных воинов за веру, царя и Отечество на брани убиенных. «А я все езжу, — пишет он, — возвратился вчера, а на днях опять поеду в другие места, и военные просят, и на позиции». А просьб с фронта с каждым днем все больше: «Не откажите в Ваших молитвах перед Господом о даровании нам победы над врагом».

Но уже занята врагом большая часть Литовской епархии, немцы под стенами Вильно. Архиепископ Тихон вывозит в Москву мощи святых Виленских мучеников Антония, Иоанна и Евстафия — первых борцов за православие в Литве. И снова во фронтовые города — Друю, Дисну, Лужки, в иные свободные от неприятеля островки своей епархии. И что удивительно: рядом фронт, кажется, одна думка должна быть у всех — как жизнь свою сохранить, голодом и холодом детишек не заморить, — так нет же! Как и сто лет назад, когда в Россию пришел Наполеон, война разбудила религиозное чувство народа, и всякий раз архиепископ Тихон служит в переполненных храмах. После молебнов о даровании победы над врагом к владыке зачастую подходили под благословение и католики, и староверы.