Книга История Крестовых походов - Жоффруа де Виллардуэн

Предводители крестоносцев сказали, что обсудят суть дела. На другой день было назначено всеобщее собрание; и, когда все собрались, им были изложены условия соглашения.

Возникло большое расхождение во мнениях. Говорил и аббат-цистерцианнец из Во, поддерживая тех, кто хотел роспуска войска. Они заявили, что ни в коем случае не дадут своего согласия, потому что это значило бы выступить против христиан. Они не для того оставили свои дома и, со своей стороны, хотят идти в Сирию.

Другая же сторона отвечала им: «Почтенные сеньоры, в Сирии вы ничего не сможете сделать, и вы скоро убедитесь в этом сами, если оцените судьбу тех, кто оставил нас и отплыл в другие гавани. И мы должны настоять, что только на пути через Египет и Грецию мы можем надеяться отвоевать заморские земли, если вообще это когда-нибудь случится, а коли мы откажемся от этого соглашения, то навсегда будем покрыты позором».

Вот так пошел разлад в войске. И не стоит удивляться, что в раздорах были миряне, если даже монахи из ордена цистерцианцев, сопровождавшие армию, тоже не соглашались друг с другом. Аббат из Лоса, муж весьма святой и праведный, а также и другие аббаты, которые держали его сторону, проповедовали и взывали к войскам под угрозой отлучения от церкви – во имя Бога удержать войско в целости и заключить это соглашение, ибо, как они предупреждали, «нам предлагают наилучшую возможность отвоевать заморские земли». А аббат из Во и те, кто держал его сторону, многократно обращались к армии, утверждая, что план другой стороны – сущее зло и что надо бы отправиться в Сирию и содеять там то, что сумеют.

И тогда маркиз Монферратский и Балдуин, граф Фландрии и Эно, и граф Луи де Блуа, и граф Гуго де Сен-Поль, вместе со своими сторонниками вмешались в диспут и сказали, что заключат это соглашение, ибо будут опозорены, коли отвергнут его. Они отправились во дворец дожа, куда были вызваны послы, и заключили договор на условиях, о которых уже упоминалось, скрепив его подписями и печатями.

Должен поведать вам, что только двенадцать человек принесли клятву со стороны французов, а больше никого не удалось убедить. Первым поклялся маркиз Монферратский, а после него – граф Балдуин (Бодуэн) Фландрский, граф Луи Блуаский и Шартрский, и граф Гуго де Сен-Поль, и восемь других, которые держали их сторону. Так заключено было соглашение, и подписаны грамоты, и назначен срок, когда прибудет молодой наследник; и сроком этим был определен пятнадцатый день после Пасхи.

Всю эту зиму французское войско провело в Задаре, будучи настороже в ожидании действий короля Венгрии. Могу заверить вас, что в сердцах у людей не было покоя, ибо одна из сторон постоянно вела дело к распаду войска, а другая старалась сохранить его в целости.

Многие из рядового состава дезертировали и скрылись на купеческих кораблях. На одном бежали почти пятьсот человек, но все расстались с жизнью, утонув. Другая группа бежала сушей и собиралась безопасно пройти через Склавонию (Хорватию); но жители ее напали на них и многих поубивали; а те, что уцелели, прибежали обратно в крестоносное войско. И таким образом, с каждым днем наши силы уменьшались. В это самое время Гарнье де Борланд, который прибыл к нам из Германии и занимал высокий пост в войсках, договорился с каким-то купеческим судном и оставил армию, за что его сильно хулили.

Несколько погодя один из знатных французских сеньоров Рено де Монмирай, при поддержке графа Луи, упросил, чтобы его отправили в посольство в Сирию на одном из кораблей нашего флота. И он сам, и его рыцари на святом Евангелии поклялись, что все, кто с ним отправятся, не позже чем через пятнадцать дней после того, как прибудут в Сирию и выполнят свое поручение, вернутся к войску. С этим условием он и уехал, а вместе с ним его племянник Эрве де Шатель, Гийом, наместник епископа Шартрского, Жоффруа де Бомон, Жан де Фрувиль, его брат Пьер и многие другие. Но все они не сдержали своих клятв, ибо в войско так и не вернулись.

В это время в войска пришла весть, которая очень обрадовала всех. Флот из Фландрии, о котором я уже говорил, прибыл в Марсель. Жан де Нелль, шателен Брюгге, который командовал этими силами, вместе с Тьерри, сыном графа Филиппа Фландрского, и Николя де Майи сообщили графу Балдуину Фландрскому, своему сеньору, что зазимуют в порту Марселя. Они попросили сообщить им свои указания и заверили его, что исполнят все, что он им повелит. И по совету дожа Венеции и других сеньоров он приказал им в конце марта отправиться в путь и прибыть для встречи с ним в гавань Медони (совр. Метони на юго-западе Пелопоннеса в Греции. – Ред.) в Восточной Римской империи. Увы! Они повели себя очень плохо, не сдержали своего слова, а отправились в Сирию, где, как они должны были знать, им не свершить никаких подвигов. И могу заверить вас, сеньоры, что, если бы Бог не возлюбил наше войско, оно не могло бы уцелеть, когда столько людей стремились причинить ему зло.

На протяжении зимы предводители крестоносцев переговорили между собой и решили послать депутацию в Рим к папе, который был серьезно огорчен взятием Задара (город, подчинявшийся католическому королю Венгрии! И хорваты католики. – Ред.). Они выбрали послами двух рыцарей и двух клириков, которые, как они полагали, вполне подходят для этого посольства. Из двух клириков один был Невелон, епископ Суасонский, а другой – мэтр Жан де Нуайон, канцлер графа Балдуина Фландрского; из рыцарей один был Жан Фриэзский, а другой – Робер де Бове. По установившемуся порядку они поклялись на святом Евангелии, что честно и преданно выполнят поручение и вернутся к войскам.

Трое скрупулезно сдержали свою клятву, а вот четвертый, Робер де Бове, доказал, что верить ему нельзя. Он исполнил обязанности посла хуже некуда и, нарушив клятву, вслед за другими уехал в Сирию. А трое остальных исполнили поручение очень хорошо, все сделав, как им поручили сеньоры. «Ваше святейшество, – сказали они папе, – сеньоры просят вас простить их за взятие Задара, ибо они не могли поступить лучше и из-за отсутствия тех, кто уехал в другие гавани, и потому, что иначе не могли сохранить войско в целости. Посему они взывают к вам как к своему милостивому отцу, чтобы вы высказали им свое повеление, которое они готовы исполнить».

Папа сказал послам, что хорошо знает, как именно из-за прегрешений других им пришлось действовать таким образом, и что он испытывает к ним глубокое сочувствие; он послал свой привет графам и другим крестоносцам, дал свое благословение и сказал, что отпускает им прегрешения как чадам своим. Он и попросил и повелел им удерживать войско в целости, ибо хорошо знает, что иначе ему невозможно сослужить службу Богу. К тому же и он предоставил Невелону, епископу Суасонскому, и мэтру Жану де Нуайону право исповедовать и отпускать грехи пилигримам, пока в войско не прибудет его кардинал.

Между тем прошло много времени, и уже наступил Великий пост; крестоносцы стали снаряжать свой флот, чтобы отплыть на Пасху. После того как корабли были нагружены, наши войска встали лагерем поближе в гавани, а венецианцы разрушили город Задар, сровняв с землей его башни и стены (Задар был торговым конкурентом Венеции, как и Восточная Римская (Византийская) империя. – Ред.). И тогда случилось происшествие, которое весьма огорчило войско, ибо один из главных командиров армии, Симон де Монфор, заключил соглашение с нашим врагом, королем Венгрии, перешел на его сторону и покинул нас. Вместе с ним ушли его брат, Гюи де Монфор, Симон де Нофль, Роберт Мовуазен, Дрё де Крессонсак, цистерцианский аббат из Во и многие другие. А вскоре не замедлил уехать и другой знатный человек из армии, которого звали Ангерран де Бове, и Гуго, его брат, и столько людей из их земель, сколько они смогли увести с собой. Они причинили очень большой урон войску и облекли великим позором тех, кто так поступил.