Книга Великие неудачники. Все напасти и промахи кумиров - Александр Век

Люди пошли в дома «неприкасаемых», принимали из их рук пищу. Обнять «неприкасаемого», побрататься с ним стало символом очищения, освобождения души.

Движение Ганди дает потрясшие весь мир результаты. Так, Чарли Чаплин в своих воспоминаниях называет его настоящим чудом. Тощий и крохотный, в чем только жизнь держится, он поворачивает могучую реку тысячелетней истории.

После всеобщей забастовки английские колонизаторы покидают Индию. 15 августа 1947 года на территории бывшей колонии провозглашается независимость двух государств: Индийского союза и мусульманского Пакистана.

Увы, любая победа коварна. В каждом триумфе невидимо заложены семена поражения. В Индии начинается паническое переселение миллионов людей. В кровавых столкновениях, от голода и болезней погибают 700 тысяч.

Ганди находится в состоянии полной подавленности. Все говорят, мол, его теория ненасилия потерпела окончательный крах. Махатма печально возражает – крах потерпел лично он, а не теория.

Резня и погромы с яростной силой вспыхивают в Дели.

Ганди объявляет шестнадцатую в своей жизни бессрочную забастовку.

И снова происходит небывалое…

Погромы сменяются митингами и демонстрациями солидарности с Махатмой. Индуисты и мусульмане заключают мир.

При всем при том мир заключен исключительно наверху. Низ же полон ярыми фанатиками.

30 января 1948 года на богослужении, проходившем в Дели, к Ганди подходит слепой приверженец индуистской веры Натхурам Годзе. Он кланяется Великой Душе, достает спрятанный под одеждой револьвер и стреляет в живот и грудь Махатмы.

Слабеющий Ганди, поддерживаемый с обеих сторон, вскрикивает: «О, Господи!.. О, Господи!» А жестами показывает, что прощает убийцу.

Последние слова Великой Души выбиты на мемориале, воздвигнутом на месте его убийства.

…Есть фотография, на которой можно увидеть все имущество Ганди в последний период его жизни. За весь этот скарб едва ли можно было выручить больше пяти фунтов, а полное собрание его грехов – по крайней мере плотских – выглядит более чем скромно. Несколько сигарет, несколько кусочков мяса, пара медяков, украденных в детстве у прислуги, два визита в бордель (в обоих случаях он покинул заведение, «ничего не совершив»), одна-единственная вспышка гнева – вот и все.

«Возможно, грядущие поколения не поверят, что такой человек из плоти и крови ходил по этой грешной земле», – так отзывался на его смерть Альберт Эйнштейн.

Великая Душа – великий неудачник…

Владимир Высоцкий

• Владимир Семенович Высоцкий (25 января 1938, Москва, СССР – 25 июля 1980, Москва, СССР) – выдающийся советский поэт, бард, актер, автор нескольких прозаических произведений, лауреат Государственной премии СССР (посмертно).

• Высоцкий сыграл около тридцати ролей в фильмах (в том числе «Место встречи изменить нельзя», «Маленькие трагедии», «Короткие встречи», «Хозяин тайги», «Вертикаль»). Участник постоянной труппы Театра драмы и комедии на Таганке. Особенно прославился исполнением собственных песен под гитару.

• Самая большая удача – любовь народа и слава, надолго пережившая певца.

• Самая большая неудача – нелюбовь властей и почти полный запрет творчества поэта при его жизни.

В 1938 году 25 января в 9 часов 40 минут в роддоме на Третьей Мещанской улице, 61/2, родился Владимир Семенович Высоцкий, артист, бард, поэт.

Высоцкий не любил хунвейбинов. Однажды хунвейбины устроили безобразный шабаш возле советского посольства в Пекине. В Москве во всех дворах и на всех скверах стали петь: «И ведь главное, знаю отлично я, как оно произносится, но что-то весьма неприличное на язык ко мне просится. Хун-вей-бины».

Он отлично знал, как и что произносится. И как поется – хриплым голосом, рвущим гортань и душу. И за это советская власть не любила его во сто крат сильнее, чем он хунвейбинов.

Он был поэтом и певцом улиц и переулков. Они отвечали ему неумелым копированием его неподражаемой хрипоты. Ни одна нормальная встреча друзей не проходила без водки, девушек – и Высоцкого. Ему подпевали, под него танцевали. «А дело было вечером, черемуха цвела» – для людей того времен это была не просто строчка Высоцкого. Это была картина московского мира, в котором все шире становился водораздел между тем, чем жили люди, и тем, что извне пытались им навязать.

Высоцкий был великим артистом как для народа, так и для элиты. Народ, с дикими трудами добывая контрамарки на Таганку, боготворил Гамлета в исполнении Высоцкого, тогда как элита, также боготворившая Гамлета, сидела в партере, но не прощала ему площадной крамолы и всенародного звучания его имени. «Большие люди» хотели, чтобы он играл на сцене и продолжал жить на ней. И эти же люди спали и видели, чтобы Высоцкий прекратил петь и играть на гитаре. Этого он сделать никак не мог, даже под угрозой немедленной депортации, и ему отводились для исполнения песен битком набитые актовые залы каких-то закрытых НИИ, куда попасть было во сто крат труднее, чем на Таганку.

Он был таким артистом кино, каким по масштабу популярности вообще мало кому довелось быть. Самый удивительный фильм с его участием назывался… В общем, там Высоцкий сыграл сыщика, капитана московского уголовного розыска Глеба Жеглова. Фильм этот настолько прочно и глубоко погружал зрителей в атмосферу борьбы с криминалом в лихие послевоенные годы, что и в конце правления Л.И. Брежнева улицы пустели в Москве и количество краж сокращалось в несколько раз. Убийств не отмечалось вовсе. Почти весь фильм потом растащили на цитаты, превратив их в крылатые выражения. Реплику Глеба Жеглова: «А теперь Горбатый!» относят к числу самых запомнившихся реплик, когда-либо звучавших с телеэкрана.

Было очень модно, чтобы интеллигентный человек имел у себя дома слепую машинописную копию стихов Высоцкого. О том, чтобы их напечатать на легальной типографской машине, в идеологическом отделе ЦК КПСС и слышать не хотели. Стихи на такой машине печатали во Франции, где родилась жена Владимира Высоцкого, красавица-чародейка Марина Влади, киноактриса, не раз приезжавшая в Москву. Впоследствии она написала воспоминания о своем муже, обрисовав без прикрас его жизнь, изобразив многочисленные эпизоды, случаи, казусы и вызвав этим массу нареканий со стороны тех, кто после смерти Высоцкого самостоятельно возвел себя в ранг его друзей и приятелей.

Жизнь и творчество Высоцкого стали настоящим культом в годы перестройки. С фронтонов ларьков смотрел на прохожих излишне печальный (и не совсем похожий на себя) Высоцкий. Фотографии его украсили лобовые стекла частных и государственных автомобилей, пассажирских автобусов, трамваев, троллейбусов, тяжелых грузовиков-дальнобойщиков.

Подоспели телевидение, критики, журналисты, словно ждавшие отмашки, запускавшей в свободный полет неисчерпаемую тему: «Владимир Высоцкий и все, что с ним связано».

О его жизни и творчестве начали писать книги, и написали их десятки, если не сотни. Он был подвержен, пожалуй, самой громогласной реабилитации, какая случилась в разваливающемся СССР. Пошлость массового тиражирования отчаянно попыталась догнать поэта. Так, как когда-то Чехова, тело которого привезли в Москву в ящике для устриц. Но был поэт уже далеко. Там, где веяли ветры былых улиц и переулков, горели редкие ночные фонари, звенели струны дешевых гитар, и там, откуда его неподражаемо хриплый голос доносит до нас грубую сатирическую неухоженность и высочайшую лирику самой жизни: