Книга Бизнес с русскими или без? - Анна Сущевская

Будучи по натуре мечтательными, русские люди сталкиваются с тем, что действительность на самом деле определенно скучнее, чем мы думаем о ней. На это наше сожаление Действительность могла бы ответить, что, зато, она — действительность, а не грезы, что она — есть, она — здесь. Но для русского это не аргумент. Он существует на границе реальности и своих грез, от которых ни за что не откажется. И это надо учитывать в коммуникации.

Представим себе такую ситуацию: все в компании знают, что Петрова со дня на день уволят. Но непонятно — почему. Характерно, что сам Петров, тоже не зная об этом, но чувствуя, что «что-то не то», совершенно не старается выяснить, что происходит. Узнав же, что его хотят уволить, Петров, тем не менее, не говорит об этом с начальством — «вдруг пронесет!». Если же необходимо что-либо узнать, русский старается подойти исподволь, избегая тем, которые прямо указывают на проблему. Это все происходит от совершенно детского представления — пока неприятное не услышано, оно не существует. Но почему же обязательно неприятное?

Мы не хотим услышать от любимых людей неприятное: «я не люблю тебя». Мы, в общем-то, тяготимся и позитивным: «я люблю тебя». Все потому, что определенность требует от нас действий, Закон внутри нас требует от нас действий (то, что называем совестью), и это требование нас пугает. Мы не хотим быть вынуждены, мы хотим быть свободны. Здесь проявляется глубокая магичность русского человека: он верит своим собственным словам! Он верит, что вибрации произнесенной им лжи его погубят, что они имеют силу! Так, кроме нас, считали только кельты.

Поэтому русские научились скрывать правду за вязью слов, чтобы только по контексту можно было понять, о чем на самом деле говорит человек. Контекст Богу не предъявишь, здесь можно и слукавить, скрыться за неоднозначным смыслом слов, всегда сказав: «ты не так понял меня».

— Так в восемь?

— Да нет, в полдевятого!

Так «да» в полдевятого, или «нет», в полдевятого? Никто больше так не говорит! Во всем мире используют только одно отрицание: «nothing to say» («нечего сказать»), «nobody else» («больше никого»). Двойное отрицание или утверждение плюс отрицание — это нонсенс.

Но не для нас. «Да нет, я не приду» — означает следующее: «Да, я услышал, как ты меня пригласил. Да, я хотел бы прийти. Но нет, я не приду». Обратите внимание, сначала всегда идет «да», потому что мы хотим согласиться с собеседником, хотим прийти. Но потом нас словно «попутывает бес», и мы в результате несем околесицу.

— Михалыч, зайди-ка! (К чему это «зайди-ка», вообще-то это звучит необязательно! Что, можно не зайти? Не тут-то было! Переведите, пожалуйста, эту фразу.)

— Ну?.. (Переведите.)

— Что все как-то не так у тебя? (Переведите.)

— Да нет, не в том дело! (Переведите!)

— Ну как же, мне же говорили, будто бы… (Переведите.)

— Да что ты, ей-Богу! (Переведите.)

Еще раз повторим: неопределенность в коммуникации дает преимущества стороне, которая в общении и его результатах не заинтересована. Она развязывает руки. А коммуникация, по определению — связывает. Людей, дела, события. Ставит в зависимость. Русским эта определенность не нужна. Общаться мы любим, но не затем, чтобы сказать друг другу правду. Правду мы и так уже знаем. Мы вычисляем ее по выражению глаз. Мы ценим это свое умение — догадаться. И не хотим «определенными» словами разрушить ту сложную определенность, в которой мы и так пребываем, которая уже живет в нас и принята нами. «Кто знает — не говорит, кто говорит — не знает». Это — китайская и одновременно и русская мудрость.

МЫ РАЗГОВАРИВАЕМ НА СВОЕМ ЯЗЫКЕ, КАК НА ЧУЖОМ, И РЯДОМ С НАМИ ВСЕГДА ПРИСУТСТВУЕТ НЕЗРИМЫЙ ПЕРЕВОДЧИК, КОТОРЫЙ РАЗЪЯСНЯЕТ СОБЕСЕДНИКУ ТО, ЧТО МЫ В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ ХОТЕЛИ СКАЗАТЬ.

Вчитайтесь в это! Ну хорошо, мы говорим как на чужом языке. А каков наш язык?

Наш — это внутренний язык, тот, на котором мы говорим сами с собой.

Говорим? А может, только подразумеваем, но не говорим?

Хватит нас, русских, ругать! Внутренний язык — это же классно! Это еще одно измерение, это возможность получить свободу в общении. Главное — уметь пользоваться этой возможностью.

Предлагаю выполнить упражнение, предварительно прочитав следующий диалог:

— Алло, Вася?

— Я за него (попытка спрятаться).

— Слушай! Наши собираются встретиться в субботу, в семь. Ты пойдешь?

— Я? Не знаю… Надо подумать…

— А что тут думать? Поехали!

— Не знаю…много дел…

— Ты же сам хотел всем звонить, чтобы встретиться?

— Я хотел?

— А кто же?

— Ты что, ничего я не хотел!

— Как это не хотел?

— Да вот так, и не хотел я ничего! А когда встреча?

— В субботу, в семь.

— Нет, в семь я не могу!

— А когда можешь? Придешь позже.

— Не знаю, я перезвоню.

Налицо уход от точного ответа, желание взять тайм-аут, расширить границы своей внутренней свободы, которые сужаются при точной договоренности и отчетливым «Да!». Теперь давайте переведем данный диалог, как он звучит на внутреннем языке слушающего. В этом и будет состоять наше первое упражнение: раскройте для себя ваш внутренний язык. Он дан вам не случайно! Знание о нем поможет вам устанавливать правильные контакты.

Итак:

— Алло, Вася?

— Я за него (я не знаю, чего ты хочешь, но предполагая худшее, сделаю вид, что меня пока нет, и до тех пор, пока я не пойму, что твое сообщение меня устраивает, а не угрожает).

— Слушай! Наши собираются встретиться в субботу, в семь. Ты пойдешь?

— Я? Не знаю… Надо подумать… (Я только что проснулся и пока не хочу ни о чем думать, ничего решать.)