Книга Рассудок маньяка - Чингиз Абдуллаев

— Что мы поймем?! — не сдержавшись, закричалЛевитин.

— Если бы убийцей был действительно Павел Мовчан, ондолжен был весь перепачкаться в ее крови. Весь! При таких прямых ударах он несумел бы уберечь свой джемпер и брюки, которые на нем были, от пятен крови. Но,судя по показаниям Мастукова, он ушел на проверку и пришел с проверки в одной итой же одежде. Неужели и это вам ничего не говорит?

Климов нахмурился. Он молчал, обдумывая сказанное Дронго.Сориентировался Левитин.

— Он мог убить ее до своего обхода, а потомпереодеться, в другую одежду. Или вообще снять свой джемпер во времяпреступления. А может, он и был в крови, но Мастуков просто не увидел этогопоздно ночью.

— А может, он успел переодеться в одежду убийцы, убилженщину и снова надел другую одежду, — съязвил Дронго. — Вам некажется, что ваше неистовое желание подогнать под это убийство Мовчана уженемного переходит границы разумного?

— Он сбежал с места преступления. Бывший уголовник,рецидивист, сбежал и прятался целый месяц! — закричал, теряя терпение,Левитин.

— А вы его искали, — понял Дронго, — и, когданашли, радостно рапортовали, что убийца найден. Именно поэтому вам теперь такнеобходимо доказать, что именно он и есть убийца.

— Не совсем, — возразил примирительным голосомКлимов. — Дело в том, что он сам сознался. Я не применял к нему никакихособых методов воздействия.

— Но вы же опытный человек, Климов, — покачалголовой Дронго, — вы должны были понять, что значит посадить за такоепреступление молодого человека. Если в камере знают, что арестованный посаженза убийство женщины, да еще идут всякие разговоры о сексуальных отклоненияхубийцы, то этому парню в камере не выжить. Вы представляете, как с ним обращаются,если он сам дает такие показания? Сексуальных маньяков в тюрьмах ненавидят. Таммогут простить все: убийство, грабеж, воровство, хищение. Но преступлений насексуальной почве не прощают. Вы же знаете это лучше меня. Переведите его водиночку и через день допросите. Он наверняка изменит свои показания.

— Все у вас разложено по полочкам, все учтено, —прошипел Левитин, — а я вам докажу, что убийца был Мовчан, и никто другой.

— Докажите, — спокойно ответил Дронго, — ноучтите, что там снова стали появляться эти журналы. Вы считаете, что простокто-то дурачится. А мне кажется, что там происходят не просто странные, но истрашные вещи.

Дронго поднялся, кивнув на прощание своим обоимсобеседникам. Когда он уже открывал дверь, Климов спросил:

— Вы думаете, маньяк работает в институте?

— Я пока ничего не могу заявить определенно. Но убийцане Мовчан, в этом я убежден. До свидания.

Он вышел из кабинета, оставив их одних. Когда он ушел,Климов посмотрел на Левитина.

— Может, мы с вами действительно немного поторопились,и Мовчан не виновен?

— Он сам признался, — упрямо сжал губыЛевитин, — там повсюду его отпечатки. Что вам еще нужно? Какиедоказательства? Или вы поверили этому авантюристу?

— Мне нужно найти убийцу, — ответил Климов, —и передать дело в суд. А я на сто процентов не уверен, что убийство совершилМовчан. И пока у меня не будет этих ста процентов, я не смогу передать дело всуд.

Глава 6

Дронго приехал в институт к двум часам дня. На этот разпропуск был заказан и все необходимые формальности уже не представляли такойпроблемы. Получив пропуск, он сразу пошел к зданию, где была убита Хохлова. Онеще не дошел до здания, когда услышал за своей спиной быстрые шаги Сыркина.

— Добрый день, — задыхаясь, произнес МихаилМихайлович.

— Здравствуйте, — повернулся к нему Дронго.

— Вы все-таки поехали в прокуратуру?

— Конечно. Я привык доводить любое дело до логическогоконца.

— Он действительно признался?

— Говорят, что да.

— Жаль, — ровным голосом произнес Сыркин, —очень жаль. Он был такой дисциплинированный. Никогда бы не подумал.

— Это не он, — заметил Дронго.

— Но он признался. — У Михаила Михайловичасрабатывал своеобразный милицейский комплекс признания вины потерпевшим.

— Поживем — увидим, — заметил Дронго. — Ясмотрел вчера вечером списки, которые мне дали. Получается, что техническийотдел задержался почти в полном составе.

— Ну да. Четверо были в лаборатории. Оля Финкельнаходилась в основном здании вместе с Еленой Витальевной. Убитая Хохлова тожебыла из этого отдела. У них в отделе восемь научных сотрудников, из которыхшестеро в тот вечер работали. Еще Игорь Садовничий, но он обычно трудится водиночку. Он специалист по компьютерам. Аристарха Григорьева, заместителяЗинкова, в тот вечер на работе не было.

— Этот Зинков, кажется, муж Фирсовой?

— Да, он профессор, блестящий ученый. Защитилдокторскую в тридцать три года. На два года моложе Фирсовой. Прекрасная пара.Они Давно работали вместе и знают друг друга тоже давно. Только Фирсова ещекандидат, а он уже давно доктор. Вы знаете, многие серьезно считают, что он современем станет директором института. Либо он, либо Елена Витальевна. Обадостойны. Но если он, то его супруге придется уйти. Нам юристы объяснили, чтона одинаковых должностях в одном учреждении супруги могут работать. Но, еслиодин будет в подчинении у другого, тогда нельзя, нарушается трудовой кодекс.Хотя какой сейчас трудовой кодекс. Во всех частных фирмах семейственностьпроцветает, даже, говорят, у Рокфеллеров она была. Почему у нас нельзя, чтобыродные работали друг у друга. Глупо как-то?

— Очень интересно, — вежливо согласилсяДронго. — Пойдемте-ка в здание. Вчера две женщины, которых мы встретили,тоже были из технического отдела?

— Нет, из другого. Сотрудники технического отделаработают в правой части здания. И у них есть один кабинет в основном здании.Кабинет заведующего, Георгия Ильича Зинкова.

— Значит, сотрудники технического отдела должны бытьсейчас на месте?

— Да, все на работе. Только Оля обычно сидит в основномздании.

— Почему? — спросил Дронго, когда они вошли вздание.

— Она же «мне», — охотно объяснил МихаилМихайлович, — младший научный сотрудник. И, кроме своей внешности, ничемособым не выделяется. Во всяком случае, явно не в дядю. Хотя природа, говорят,отдыхает на детях. Или на племянницах.

— Она работает как секретарь?

— Почти, — улыбнулся Сыркин. — Хорошаядевушка, но без царя в голове. Я поначалу очень удивлялся. Племянница Финкеля —и такая несобранная. А потом узнал, что мама у нее литовка. Я ничего не хочусказать плохого про литовцев, это очень хорошие люди, но, видимо, мама уделялаей меньше времени, чем это делают еврейки.