Книга ШИКанутые девчонки - Женя Гламурная

— Так ты Дура? — обрадовался Гаврила Петрович.

— Ну, в общем, да…

— Это меняет дело! Дай-ка зачетку.

Я подошла к столу и протянула зачетку, изрядно потрепанную после полета с третьего этажа. Под зеленой лампой лежал толстый альбом с фотографиями холодного оружия и архангельским мечом на обложке.

— Да ты отличница!

— Была, — мрачно уточнила я.

— Ладно тебе, просто не сошлась характером с преподавателем. Такое бывает. С Одуванчиковой вообще мало кто характерами сходится, да… Она у тебя принимать не хочет, всей кафедре уши прожужжала, как ты ее чуть до сердечного приступа не довела. Сдавать будешь аспиранту, Илье Лилейко. Я напишу тебе его телефон…

В дверь ураганом влетела уборщица со шваброй и заголосила:

— Гавриил Петрович, помогите, ради бога, аспирантов унять, весь этаж жвачками залепили, спасу от них нет!

— Гаврила! — поправил ее смущенный профессор и протянул мне телефон, написанный на обрывке салфетки. — Только звони ему попозже вечером, его дома почти не бывает. У девушки живет, что ли? Ох уж эта молодежь! Правда, Олимпиада? — повернулся он к уборщице.

— Не говорите, аспиранты раньше тихие такие были, перепуганные, а теперь… Весь этаж в жвачке!

— Так это они от нервов жуют, Олимпиада Семеновна.

— Лучше бы они от нервов программу по литературе читали! — резонно заметила уборщица.

Я протиснулась в дверь, чуть не уронив швабру.

— «Гавриил Петрович, помогите, ради бога!» — хохотала в буфете Варя, давясь куском сырного торта. — А с аспирантом тебе как повезло! Лилейко! Гос-по-ди, я бы утопилась с такой фамилией, честное слово!!!

Через два дня я начала подозревать, что г-н Лилейко и правда утопился, потому что поздно вечером телефонную трубку все время брала его мама (разбуженная и злая), которая никак не могла объяснить, когда именно аспиранта можно застать дома.

Варежка на свою голову дококетничалась с Лёликом до того, что он ходил за ней как привязанный, и у нас даже времени не было, чтобы как следует поговорить. Томке тоже на судьбу не пожалуешься… Она резко увлеклась восточной философией и постоянно цитирует разные запутанные мудрости с таким видом, как будто сама их понимает.

В среду я вернулась из университета абсолютно разбитая, но пришлось собирать осколки мозга, чтобы дописать реферат с ожесточенным на весь мир названием: «Юмор, ирония, сатира и гротеск у Булгакова». Только собралась не просыпаться до летних каникул, как заверещал мобильник. Почти уверена, что звонит ИЛ — он неделю ждал самого неподходящего момента и наконец дождался. Но нет, это Томке приперло в половине второго ночи обсудить различия пяти сект дзэн-буддизма.

Интересно, удобно ли так поздно звонить аспиранту, который будет принимать у меня экзамен? Хотя… Если меня можно было разбудить после такого тяжелого дня, то точно нужно кому-нибудь отомстить. Тем более что вчера господина Лилейко не было дома в половине первого…

— Слушаю…

Прогресс! Мужской голос. Правда, немного заспанный, но пока не злой. Неужели мне повезло?

— Мне нужен Илья Лилейко.

— Да, это я, — невообразимо томным и гордым голосом отвечает он. Ошибалась Варька: не собирается аспирант топиться из-за своей фамилии, а гордости в нем хватит на все прошлые и будущие поколения Лилейко вместе взятые.

— Я из университета, Гаврила Петрович сказал…

— Гавриил, — поправил меня Лилейко.

— Он сказал, что я могу сдать вам фотожурналистику, — не сдавалась я.

— Отлично, давай завтра, в три?

— Спасибо, а…

Он бросил трубку до того, как я успела спросить, в какой аудитории мы встретимся. Перезвонила раз десять, но номер был хронически занят. Надеюсь, он зайдет на кафедру за ведомостью. И тут до меня дошел весь кошмарный смысл сказанного. Я буду сдавать фотожурналистику завтра! Нет, видимо, выспаться сегодня не суждено.

Через двести страниц учебника, пачку конспектов и литр кофе наступило отвратительное осеннее утро. Из спальни вышла на удивление свеженькая Лика, мило зевнула и испортила все впечатление, хрипло промычав:

— Черт, как же хочется спать!

— Ликусик, я тебя за ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ лет не научила хорошим манерам? — поиздевалась с кухни бабушка.

— Себя тоже не научила, — съязвила Лика и хлопнула дверью ванной. — Мне еще тридцать восемь! — донеслось сквозь шум воды.

— Выспалась, Женечка? — поинтересовалась бабушка, гипнотизируя тостер.

Ей почему-то казалось, что на всю бытовую технику, когда она включена, надо смотреть, иначе хитрющая электроника не будет работать.

— Ни фига, — мрачно ответила я, разглядывая синие круги под глазами в хромированном заварочном чайнике, как в зеркале.

— Ну вот, научилась от своей драматической мамы! Если вы обе будете так разговаривать, то никогда не выйдете замуж. Ладно ты, но Лика! ПОЧТИ В СОРОК…

— Ирина Родионовна, повторяю в последний раз, мне ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ!

На кухню, угрожающе размахивая полотенцем, зашла Лика в махровом халатике. Если она называет бабушку по имени-отчеству, значит, пора бежать, а то накроет взрывной волной.

— Послезавтра будет тридцать девять! — не без удовольствия напомнила бабушка.

Встревать в их спор было опасно для жизни, поэтому я разбудила Трюфеля (вот уж кто точно выспался!) и отправилась на прогулку. Небо висело так низко, что казалось, упало бы, не будь в Москве так много высотных зданий. Я бы, кстати, тоже упала, не будь в кофе так много кофеина. Отвратительно бодрый Трюфель как заведенный прыгал через лужу. Насчитав сорок семь прыжков, решила, что с него хватит. Дома бабушка пила валерьянку и жаловалась на незамужнюю Лику, которая ей «все нервы вымотала». Оставалось только сбежать на работу, а то Ирина Родионовна вспомнит, что и я в свои двадцать подходящего жениха не нашла.

В редакции получила сдержанную похвалу за фотосессию «Тертого шоколада» и воспользовалась моментом, чтобы отпроситься в универ. Там уселась рядом с кафедрой и поклялась выучить учебник наизусть. Без пятнадцати три, когда я, взъерошенная, с синяками под глазами, абсолютно без макияжа и в старом свитере, приготовилась любой ценой сдать экзамен, из-за угла вдруг выплыл… ИЛ! Бежать было поздно. Провалиться на первый этаж, прямо в буфет, и слопать там с горя два куска шоколадного торта…

— Отлично выглядишь!

Как там назывался реферат? Юмор, ирония, сатира и гротеск в комплиментах девушкам.

— Ха. Ха. Ха.

— Ты чего?

— Я всю ночь не спала, готовилась к пересдаче. Выгляжу отвратительно. И ты это прекрасно видишь.

— Ну, если ты настаиваешь…

— Кстати, ты-то что тут делаешь?