Книга Москвест - Андрей Жвалевский

Чтобы не попадаться на глаза, путешественникам во времени опять пришлось пробираться к городу через лес.

— Вау! — воскликнул Миша, взойдя на очередной холм.

— Вау… — выдохнула Маша.

Москва выросла. Куча людей суетилась возле обновленных крепостных стен. Здоровые мужики швыряли друг другу огромные бревна, как будто это были счетные палочки. Собственно, издалека они выглядели ничуть не больше.

— Слушай, мы, наверное, сильно перенеслись во времени, смотри, какой город отгрохали. Пошли скорее, может, они уже до кафе додумались.

И Миша вприпрыжку сбежал с холма.

— Ни о чем, кроме себя, думать не может, — вздохнула Маша и пошла за ним.

Вблизи новые крепостные стены выглядели более чем внушительно. Особенно после хлипких хибарок, которые стояли тут для ребят буквально вчера.

— Побереги-и-ись!

От этого оклика Маша подпрыгнула и шарахнулась в сторону, а мимо ее уха просвистела палка.

— На заработки пришли?

Мужик, поймавший палку, смотрел на Машу с нескрываемым любопытством.

— На заработки, — немедленно согласилась девочка и опустила глаза.

Взгляд мужика ей очень не понравился.

— Заработки, — фыркнул Мишка в сторону. — Делать больше нечего!

— Иди, девка, на княжий двор, — сказал мужик.

Маша быстро-быстро закивала и заспешила прочь. Миша за ней.

— Ты что, правда, на княжий двор собралась? — прошипел Миша ей в спину. — Зачем? Что мы там забыли?

— А что ты предлагаешь? — поинтересовалась Маша.

— Я предлагаю поесть, — заявил Мишка.

— Слушай, — взвилась Маша, — у нас нет денег, их надо сначала заработать.

— Зачем? — удивился Миша. — Нас же все кормили до этого. Да и не собираюсь я тут задерживаться, нужно дальше переноситься. Я домой хочу.

«Он не собирается здесь задерживаться, — вздохнула Маша. — Какие мы оптимисты…»

Княжий двор отыскался без труда. Теперь это был большой, добротный деревянный терем. Правда, видно его было с трудом — вокруг возвышались мощные стены из толстенных бревен.

— Так, — торопливо сказала Маша, — только давай без всяких выкрутасов. Не надо в князя камнями швырять, носы никому разбивать тоже не нужно…

— Да ладно, — отмахнулся Мишка, — попался один нервный урод… Теперь князья, наверное, поспокойнее. Интересно, а теперь — это когда?

Он требовательно посмотрел на Машу, как будто она была обязана определять год, кинув один беглый взгляд на стены. Маше хватило ума просто промолчать в ответ на этот взгляд.

— Опять придется все самому выяснять, — буркнул Мишка, и теперь Маша сдержалась уже с большим трудом.

Мишка размашистым шагом направился к ограде, Маша двинулась за ним.

Ворота нашли быстро — по небольшой обтрепанной толпе. Человек десять оборванцев всех возрастов расположились плотной группой. Когда Мишка попытался обойти их, всклокоченный босой старичок в неимоверно грязной и рваной рубахе преградил ему путь клюкой.

— Куда?

— К князю, — Мишка собирался идти напролом, но путь ему заступили две худые, жутко пахнущие и соответственно выглядящие старухи.

Впрочем, Маша не удивилась бы, узнав, что «старухам» лет по двадцать. Она уже стала осваиваться в этом мире. Поэтому дернула за рукав Мишку, который был готов полезть в драку, и спросила как можно жалостнее:

— А князь — он добрый?

Старик критически оглядел ее и ответил, довольный результатом осмотра:

— Не тутошние, что ль?

Но палку не убрал.

— Нет, — быстро ответила Маша.

— С Литвы?

— С Литвы, ага, — Мишка сообразил, что лучше поддакивать. — Так какой у вас сейчас князь?

— Ныне как и давеча — Иван Данилович.

Оборванцы согласно закивали.

— Хороший князь…

— Добрый…

Мишка и Маша удивленно переглянулись. Что-то не помнили они никакого Ивана Даниловича.

— Милость дает убогим, не жалеет, — продолжил старик и тут же забеспокоился. — А вы за милостью? Вам пусть ваш Идимин дает!

— Мы не за милостью, — важно сказал Мишка, — мы по делу. Можно сказать, послы.

Важность его не произвела действия, оборванцы глянули на «послов» иронично.

— Мы на службу к нему поступать идем! — пришла на выручку Маша. — Переводчиками.

— Чего?

— Ну… этими, — тут в Машиной памяти всплыло нужное слово, — толмачами.

— Ну-ка, скажи чего на литовском!

Такого поворота Маша не ожидала и уже ругала себя за глупую придумку, но тут выручила Мишкина самоуверенность и полжизни, проведенные им в спецшколах.

КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Литва (Великое Княжество Литовское) во времена Ивана Даниловича как раз набирала силу. Правил там в то время князь литовский Гедемин — тот самый, которого оборванцы назвали Идимином. Но большую часть населения Литвы (по оценкам историков — около 90 %) составляли славяне, наследники Киевской Руси. Поэтому москвичей не удивило, что «литовцы» говорят на понятном им языке. Правда, был и чисто литовский, балтийский язык — вот его знание и требовали продемонстрировать от Мишки с Машей. Хорошо, что тогдашние москвичи слабо разбирались в иностранных языках.

— Сам хэв мит, энд кэннот ит, — принялся он декламировать любимое стихотворение своего репетитора. — Сам каннот ит зэт вонт ит. Бат ви хэв мит, энд ви кэн ит, энд лет зе лорд кэн би сэнкит![4]

Толпа выслушала этот спич с живым интересом.

— Ну и чего он набалакал? — обратился к Маше старик, который был, судя по всему, за главного.

— Добрый день к вам в дом, — выпалила Маша. — Покушать есть?

Кажется, собравшихся удалось убедить. Одна из худых теток вытащила откуда-то из недр своего балахона надкушенное яблоко и протянула — но почему-то не Маше, а Мишке. Тот с готовностью принял, даже не подумав поблагодарить, откусил чуть не половину — однако спохватился и передал остальное Маше.

— Может, и возьмет, — задумчиво процедил старик. — А что еще вы…

Дальнейший допрос был остановлен сдавленным голосом кого-то из оборванцев:

— Князь! Князь!

В секунду с толпой произошло превращение. Хотя в это было трудно поверить, но убогие стали еще более жалкими, страшные пострашнели, а согнутые скрутились чуть не колесом. Большинство вдруг стало приволакивать ногу, кривить глаз или подергивать головой.