Книга Следующий! Откровения терапевта о больных и не очень пациентах - Бенджамин Дэниелс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Три года.
Я напряг мозги, пытаясь понять, что такого мог натворить трехлетний ребенок, чтобы у него появились проблемы с полицией.
– Они застукали его, когда он засовывал мусор в соседские почтовые ящики.
– А он был один на улице? – поинтересовался я недоверчиво.
– Нет, что вы, доктор, вместе с ним были Брэдли и Кайли, но они-то и велели ему так сделать.
Пролистав карточку пациентки, я обнаруживаю, что старшим детям – Брэдли и Кайли – шесть и семь лет соответственно.
Их мать Керри вообще-то очень приятная особа. Типичная представительница бедного квартала. Ей всего двадцать пять, но у нее уже трое детей от трех разных мужчин, каждого из которых и след простыл. Ей приходится непросто, и поддержать ее практически некому. Она искренне желает своим детям самого лучшего и всего-навсего просит о помощи.
К несчастью для нее, все мои знания о детском поведении почерпнуты из нескольких серий «Суперняни», которые я случайно посмотрел по телевизору. Строгостью я не отличаюсь, и если учесть, что мой кот сел мне на шею, то станет ясно: в вопросах дисциплины я не лучший советчик.
– Думаю, у него этот… СДВГ. Ну знаете, когда дети ведут себя паршиво, но все из-за того, что у них в мозге какие-то неправильные химические реакции и все такое.
Я встречал немало родителей, у чьих детей диагностировали синдром дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ). Я не отрицаю существование СДВГ, но полагаю, что в последние годы этот диагноз ставят гораздо чаще, чем нужно. Главные симптомы – плохая концентрация внимания и невнимательность: ребенок постоянно отвлекается и не слушает, что ему говорят. Пожалуй, я мог бы убедить себя, что у Коннора есть эти симптомы, но не уверен, что они связаны с химическими процессами у него в мозгу. Наверное, некоторые дети более предрасположены к развитию СДВГ, чем другие, но в большинстве случаев виной всему скорее родительское воспитание, а не нарушение работы мозга.
Я не собираюсь направлять детей Керри к детскому психиатру. Очередь слишком длинная, к тому же я не хочу, чтобы на детей навесили ярлык психически больных. Я слышал, что одна социальная работница проводит для местных родителей индивидуальные и групповые занятия по вопросам воспитания детей. Как раз то, что Керри нужно.
Родителям нравится диагноз СДВГ, потому что он оправдывает плохое поведение детей. Те носятся по моему кабинету, копаются в контейнере для утилизации игл и используют офтальмоскоп вместо молотка. Мама с папой даже не пытаются их остановить, а вместо этого говорят: «Простите, док. Это всё СДВГ. Мы ничего не можем с этим поделать… химические реакции в мозге и все такое».
Две недели спустя Керри приходит ко мне на прием, чтобы рассказать, как все прошло.
– Мне очень понравилась наша соцработница. Она сказала, что я не должна называть детей маленькими засранцами и что они на самом деле хорошие, только с проблемами в поведении.
Она рассказала, что начала поощрять хорошее поведение, устанавливать границы дозволенного и систематически следить за их соблюдением, а за непослушание ставить детей в угол. Погодите секунду, но ведь всему этому ее мог научить и я. Должно быть, местный специалист по вопросам воспитания смотрела те же серии «Суперняни», что и я.
Жанин девять лет, а весит она почти восемьдесят кило. Шаркая ногами, она вразвалку заходит в мой кабинет, а следом за ней так же тяжело входит ее мама. В кабинете становится тесновато.
– У нее проблемы с лодыжками, доктор. Ей больно, когда она бегает в школе. Ей нужно освобождение от физкультуры.
– Ты случайно не падала или не подворачивала ногу, Жанин? – Я всегда по возможности разговариваю с самим ребенком.
Уставившись в пол, девочка качает головой.
– Как давно у тебя болят лодыжки?
Не отрывая глаз от пола, она пожимает плечами.
– Хорошо, давай тогда взглянем на твои лодыжки.
Я стараюсь улыбаться и быть милым, сохранять позитивный настрой и оказывать моральную поддержку. Я осматриваю лодыжки, надавливаю на них, немного двигаю суставом. Чаще всего осмотр – своего рода представление, и сегодняшний случай не исключение. Одного взгляда на Жанин, входящую в кабинет, было достаточно, чтобы понять, что с лодыжками у нее в принципе все в порядке. Я делаю вид, что у моих действий есть какой-то смысл, но это всего лишь шоу во благо Жанин и ее матери. Я хочу, чтобы они поняли, что я воспринимаю их всерьез и действительно рассчитываю обнаружить «скрытую патологию лодыжек». Продолжая ощупывать лодыжки, я пытаюсь вспомнить названия расположенных там сухожилий… тщетно. Может, я лучше вспомню, какая из этих костей большая берцовая, а какая малая?.. Ну вот, теперь я окончательно запутался.
– Хорошо… Что ж, я не заметил припухлости или воспаления. И девочка прекрасно ходит…
Вот он, решающий момент… Как бы мне сказать это помягче? Я стою на самом краю трамплина, но хватит ли мне смелости прыгнуть в воду? Я мог бы просто выписать справку, прописать сироп с парацетамолом и медленно спуститься по лестнице. Нет, Дэниелс, возьми себя в руки, ты обязан что-то сказать, это твой долг. Разумеется. Ну, была не была.
– У некоторых детей… э-э-э… с небольшим… э-э-э… – (Да скажи уже, Дэниелс, просто скажи это вслух!) – избыточным весом иногда болят суставы.
Я сделал это. Я все-таки прыгнул в воду!
Мать Жанин смотрит мне прямо в глаза. Ее лицо напоминает морду питбуля, медленно пережевывающего осу.
– Вес тут совершенно ни при чем, – отвечает она злобно. – Двоюродная сестра Жанин тощая, как палка, но у нее тоже проблемы с лодыжками. Это наследственное.
И что на это ответить? Мой отважный прыжок ни к чему не привел. Я болезненно «плюхнулся в воду прямо на живот». Могу ли я доказать, что лодыжки болят, оттого что Жанин толстая? Нет. Признает ли мама Жанин, что проблема в весе? Нет. Остается либо тщетно настаивать на своем, либо признать поражение и сохранить в пациентах хотя бы остатки доверия ко мне.
– Она может заниматься плаванием! – кричу я вслед маме с дочкой, которые утиной походкой направляются к двери: вожделенное освобождение от физкультуры и рецепт на парацетамол женщина уже засунула в сумочку.
Это была моя последняя попытка реабилитироваться, правда, довольно жалкая. Я так и представил себе Жанин, сидящую в раздевалке и хрустящую чипсами, в то время как остальной класс бегает на улице. Под многочисленными слоями подкожного жира ее почки будут медленно готовиться к жизни с инсулиновой резистентностью и к разрушительным симптомам диабета, который станет неизбежным итогом. Тем временем суставы будут еле-еле справляться с повышенной нагрузкой, что в конечном счете приведет к раннему артриту.
Неужели я упустил возможность изменить будущее Жанин к лучшему? Выходит, я опять паршиво выполнил свои врачебные обязанности? И не слишком ли велико самомнение у тех врачей, которые думают, будто несколько удачно вставленных слов или добрых советов способны изменить глубоко укоренившийся образ жизни и рацион питания? «Постойте, дети! Больше никакой сладкой газировки и чипсов. Доктор Дэниелс считает, что у нас избыточный вес – слава богу, он сообщил нам об этом, а то бы мы сами никогда не заметили. Он дал потрясающий рецепт запеченного органического сельдерея с семенами подсолнечника, а на выходных мы пойдем переплывать Ла-Манш».