Книга Тропами вереска - Марина Суржевская

– Как ты тут, милая? – спросила любовно. Березонька ветви склонила, золотыми листочками по лицу моему мазнула, погладила. Я улыбнулась ласково, присела возле ствола, прижалась щекой. Саяна рядом бродила, червяков в земле искала, на паука в веточках косилась. Я посидела так, попрощалась и в чащу пошла, проверить свои ловушки лесные.

Охотники совсем плохо выглядели. Ягод несъедобных наелись, коры древесной, болотную воду пить пытались. Лица исцарапанные, измученные, глаза красные у всех. Я потихоньку ленту с пояса сняла, размотала так, чтобы они дорогу до родника нашли. Там и грибы есть, немного, но на день хватит. Уморить их голодом и жаждой я не хотела, наказать только. А уж научит это чему-то людей или нет, то не мне решать.

День прошел в обычных заботах: корешки собрала, зверье рассудила, молодое деревце поправила. До самых скал дошла – не хотела в лачугу свою возвращаться. А поняв это, скривилась. Из-за незваного гостя уже в собственный дом не хочу идти… Хотя, какой это дом, нора звериная.

Я взобралась на утес, отсюда весь лес как на ладони лежал. Села, прислонилась к скале. Духи горные выползли ужами и ящерицами, но я их прогнала, лень было с ними говорить. Сверху скала, как крыша нависала, спрятав меня от мелкого дождика, что заладил сверху. Саяна улетела-уковыляла: она горы не любит, да и дождь тоже. Предпочитает в тепле сидеть, вот в лачугу и убралась. А я глаза закрыла и сама не заметила, как задремала.

Проснулась оттого, что тряс меня за плечо кто-то. Глаза распахнула, дико озираясь, и служитель отпрыгнул, чуть с утеса не свалился.

– Чего приперся? – рявкнула я.

Он рот открыл, закрыл и на горло показал. Я его голос с руки стряхнула, словно липкую паутину.

– Ворона твоя прилетела, а тебя нет, ведьма, – пояснил он.

– Ну и что? Нет меня, тебе-то какая печаль?

– В Омут проводишь, никакой печали не будет, – хмуро отозвался он. – А пока я за тобой присмотрю, чтобы сбежать не надумала!

Я поднялась с кряхтением. Тело от долгого сидения на камне затекло, заныло.

– Как ты меня нашел? – запоздало удивилась я.

Служитель плечами пожал.

– Просто думал о тебе, ведьма, и ноги сами принесли, – хмыкнул он, а я рыкнула по-звериному.

– И часто ты так дорогу находишь, а, служка? Сколько ведьм ты так находил?

– Сколько надо! – грубо оборвал он. Значит, немало… А все потому, что умеет тропки вести туда, куда захочет.

Черная тень снова мелькнула за спиной Ильмира, словно крылья вороньи. И опять я рыкнула, прогнала ее, а сама задумалась, стоит ли говорить служке про тень Шайтаса за его плечами? Если бы служитель обычным был, это известие его в ближайшую обитель загнало бы, чтобы сидеть там и Светлому богу молиться до старости. Но этот Омут ищет, а значит, весть может его и обрадовать… С каждым разом его сила увеличивается, чем дольше он рядом с ведьмой, тем злее и темнее становится, света почти не осталось. И что мне с этим делать, я не знала.

– Со мной все в порядке, – грубо сказала я. – Иди спать, и не надо за мной ходить, служитель.

Он постоял, расставив ноги, словно перед ударом. А потом головой покачал.

– Со мной пойдешь, ведьма. К ночи похолодает, даже я это вижу. Закат горит… Тут на скалах совсем зябко станет. Ты мне еще живой и здоровой нужна, пока в Омут…

– А после Омута можно и на костер? – ехидно оборвала я. – И не пойду я никуда. Не хочу. Пошел вон, служка!

Я снова уселась под навес, не собираясь двигаться с места. И охнула, потому что этот паршивец подхватил меня и через плечо перекинул. И пошел себе вниз по тропинке, вдоль цветущего вереска, не обращая внимания на мой вопль. Я от подобной наглости даже растерялась. Чтобы меня, ведьму, взять и вот так через плечо?! Словно мешок! Нет, меня дух лесной, конечно, по-всякому таскал, но чтобы человек?

– Не дергайся, а то уроню. Случайно, – хмыкнув, сказал Ильмир.

Тень черная следом тащилась, смотрела глазами красными. Я вырываться и пинаться перестала, тем более что без толку. Нес он меня легко, словно и не весила я ничего, даже дыхание ни на миг не сбилось. Только думал о чем-то злом, потому что тварь мрака тьмой наливалась. Я ей в глаза посмотрела, руки протянула и зашептала, заговаривая, от следов мужских отбивая, разрывая нити связывающие. Болтаясь вниз головой, это все трудно сделать, но я старалась. Даже служитель забеспокоился.

– Ты что там ворожишь, ведьма?

– Хвост тебе поросячий хочу наколдовать, – огрызнулась я. – Чтобы люди смотрели и сразу видели, кто перед ними! Не отвлекай!

Служитель хмыкнул и что-то злобное сквозь зубы выдавил. Но отвлекаться я не стала. На откуп вытащила из косицы своей ленточку. Простую, когда-то белую, но от времени – потемневшую и истончившуюся. Повертела в руках, вздохнула. Дорога она мне была, словно веревочка, с прошлым связывающая. Но отбить служителя глупого от тварей мрака важнее показалось. Все же горит в нем еще свет, может, и не совсем потерян Ильмир…

Кинула ленточку, посмотрела, как полетела она белой бабочкой в пасть злобной твари. И исчезла. Но и тьма отстала, даже светлее в ночном лесу стало. Звезды засияли ярче. И служитель вздохнул с облегчением.

– Ну что, ведьма, готов хвост? А то говори, переверну тебя, чтобы и пятачок мне прилепила!

Я снова опешила. Это он что, пошутил? Кто ж с ведьмой шутки шутит? Шутник… Потянулась, сорвала с дерева веточку и за шиворот ему, изогнувшись, опустила. Ветка скользнула, как живая, по коже, до самого копчика, а там приросла, зашевелилась. Я захохотала, а Ильмир, почувствовав на теле что-то инородное, на прелую листву меня уронил и завертелся по кругу, как пес блохастый за хвостом, пытаясь рассмотреть, что у него сзади.

– Вот ведьма поганая! – заорал он. – Ты что творишь? Сколько ты еще издеваться надо мной будешь, гадюка?

– Повернись, служка, свиное рыло приделаю! – крикнула я. Он взвыл и пошел по тропе, не оглядываясь.

– Ты куда? – с насмешкой крикнула я. – А до порога донести? Как невесту ненаглядную? А на постель уложить, поцелуем приласкать? Куда же ты, Ильмир, убегаешь? Может, я плату решила стребовать? Тела твоего возжелала?

Служитель посмотрел через плечо, хмыкнул уже без злобы.

– Да что-то ты не слишком тела жаждешь, ведьма! – ухмыльнулся он. – Сдается мне, пугаешь только!

– А ты расстроился, что ли? – ответила я и макушку поскребла, озадачившись.

Так, переругиваясь, мы до лачуги и дошли. Ильмир встал у порога, обернулся, хотел сказать что-то, а потом хвост его зашевелился, служитель скривился и в лачугу ушел. Я постояла, нахмурившись, и следом шагнула. Все-таки мой это дом…

* * *

Ночью, правда, похолодало. Пусть и прогнала я Северко, но Зимушку не остановить. Утром она прошлась по лесу тихо, на мягких лапах снежного барса, посмотрела мне в окно глазами-звездами. Я ей поклон земной отвесила, почтение выказала, постояла она и ушла, обещав скоро вернуться. От лап барса остались на траве следы инея, сковалась опавшая листва первым ледком. Ильмир на то, как я поклоны бью, смотрел хмуро, но ничего не спрашивал. Подошел к окну, куда еще миг назад Зимушка смотрела, и замер, еще сильнее задумавшись.