Книга Коварная дама треф - Вячеслав Белоусов

Смерть щадила его и не прикасалась к его близким.

Помучился он, схоронив мать. Он ее любил по-своему, переживал сильно, даже слег. Но, конечно, она свое пожила, старушке повезло, дотянула до девяноста почти…

Близкие у него не умирали. Петруха, хотя и жил далеко, а звонил часто, сам наведывался из года в год, последний раз с внучком уже прикатил, Колькой его порадовал. Есть кому дело его продолжать! Малец, внучок, в него пошел, так же глазаст и крепок! Майка, та рядышком постоянно, под рукой, стрекоза непоседливая. Аннушка… повсюду идет с ним рядом. И так всегда.

Игорушкин отошел от окна, сел к столу. Рабочий день продолжался; за окном он шумел, гудел снующими машинами, шелестел, играл ветром в листьях любимого ясеня у балкона, пощипывал лицо солнечным лучиком, забежавшим в бумаги на столе. Игорушкину предстоял день больших хлопот и забот. Но прежде нужно прикоснуться к тому, от чего страдала и мучилась только что покинувшая его кабинет женщина.

Молодая, красивая… и все!

— Владимир Владимирович! — Шаламов на ходу прицепился к спешащему заместителю начальника следственного отдела. — Володя!

Малинин, не останавливаясь, широкими шагами торопился к приемной прокурора области.

— Михалыч, погоди! Мне докладывать шефу! Колосухин приболел, — так и не затормозив, с кучей бумаг вошел в дверь приемной тот. — Дождись. Через полчаса, максимум — час, освобожусь.

— Что ты! Меня в медвытрезвителе заждались.

— Где? — замер у раскрытой двери Малинин. — Ты как туда? Какими?..

— Расскажу все. Выдели мне сейчас минут пять-десять.

— Надежда! — крикнул в приемную Малинин. — Что шеф? Один?

— Занят, — донесся голос секретарши. — У него персона важная. Женского пола.

— Меня спрашивал?

— Сказал, чтоб никого.

— Ого! — покачал головой Малинин. — Как освободится, найди меня.

— Хорошо, Владимир Владимирович.

— Твое счастье, Михалыч, — Малинин улыбнулся криминалисту. — Пошли ко мне. Ты что это с утра в медвытрезвителе забыл?

— Не что, а кого, — Шаламов по обыкновению был хмур. — Мужики там меня дожидаются. Двое.

— Кто ж залетел-то?

— Нет, ты не то подумал, Володь.

— А чего ж?

— Они у меня вроде подозреваемых.

— Погоди! Это не по ночному трупу, что вчера ты выезжал?

— Точно, — качнул головой криминалист.

— А я вот сводку шефу несу как раз. Самоубийство женщины?

— Да, — совсем нахмурился Шаламов. — Только пока не уверен я. Как бы уголовное дело не пришлось возбуждать.

— Она же вены вскрыла? — Малинин, зайдя в кабинет, остановился у стола, отыскал среди бумаг нужную, прочитал.

— Вот. В группе самоубийств эта информация за прошедшую ночь. Дочка известного лекаря, между прочим, заместителя главного врача нашей областной больницы, обнаружена в ванной с порезанными венами на обеих руках.

— Ну чего ты мне читаешь, — отвернулся к окну Шаламов. — Меня подняли. Сам выезжал. Я же тебе сказал. Вместо районников вытащили. Это что же творится? Кто дежурит у нас? Не пойму.

— Максинов подписал сводку? — тоже вопросительно глядя на криминалиста, проговорил Малинин и присел за стол. — Ты чего же, Владимир Михайлович, особое мнение имеешь по этому поводу? Сомневаешься в самоубийстве?

— Сам пока не знаю, — Шаламов так и не поворачивался от окна. — Не все там так просто, чтобы сразу с самоубийством выскакивать. У милиции все упрощенно, им все ясно.

— Так эти мужики? В вытрезвиловке-то? — Малинин быстро соображал. — Они, выходит, подозреваемые у тебя?

— Не то чтобы…

— Это как? Тогда за что же ты их туда упек?

— Да не я! — Шаламов повернулся, красные глаза его выдавали бессонную ночь. — Я с осмотра трупа запоздно уже домой добрался, лег, спать не спал, кошмары какие-то мучить начали. Эта баба приснилась! Летала перед моим носом пуще Натальи Варлей! А потом менты снова меня подняли почти под утро. Их самих врачи «скорой помощи» вызвали в квартиру, где муж этой… покойной Туманской, Вадим, в крови валялся. Сам он тоже врач «скорой», но мертвецки пьяный и избитый почти до смерти на полу в углу.

— Вот дела… — Малинин повертел в руках листок оперативной сводки. — Тут об этом ни слова.

— Там и не должно быть. Я ж его не задерживал как подозреваемого, — Шаламов достал сигареты, закурил. — В той квартире его дружок рядом в том же непотребном виде покоился. Тоже весь в крови, избит до неузнаваемости и пьян как свинья.

— Да…

— Ну я сыщикам нашим команду дал, чтобы в вытрезвиловку их везли. До полного, так сказать, человеческого вида в себя приходили. Они же оба невменяемые. Ни бе, ни ме, ни кукареку. С ними работать нельзя. Квартиру соседям сдал до лучших времен.

— А со здоровьем?

— Да живы, — махнул рукой Шаламов. — Что с ними будет? Молодые. Здоровые, как слоны. Вывески себе попортили да кости помяли. Ротоборцы сраные. Между собой дрались.

— Ты что же? И не спал совсем?

— Я где сегодня не был! — Шаламов закашлялся, сигарету смял. — Менты меня с утречка раннего к этим бойцам примчали из дома. Только пусто все. Оба, как сговорились, твердят: ничего не помним. Но про жену, понятное дело, я этого муженька не спрашивал пока. А сам он ну дуб дубом. Глаза очумелые у обоих, себя едва признали.

— Может, рано ты сейчас спешишь, Михалыч? Не очухались еще?

— Все может быть. Вот я их там и мурыжу пока. Велел держать до моего приезда. Искупать обоих, то да се. Привести в людское состояние. А сам к медикам в резалку сгонял.

— А туда зачем? Ты же постановление на месте, наверное, выдал? Тут, в сводке, отмечено, что с тобой Слава Глотов выезжал?

— Он мастак, — согласился Шаламов. — Его учить не надо. Мы там все сделали. Но за мной генерал не зря, видно, сразу послал. У нас же следователь Кировской прокуратуры выезжать должен был, а подняли меня. Я тоже поначалу возмущаться начал, а мне говорят — Максинов велел, чтобы из облпрокуратуры старших следаков взяли. Ну а дежурный разве станет важняков подымать, вот я под раздачу и угодил. Максинов потом сам на труп приезжал. Впервые я с генералом так встретился. Ничего… впечатляет… Но не мешал работать, молодец. Не лез, как некоторые, с советами.

— Да, ночка у тебя была, Михалыч, — Малинин улыбнулся, сочувствуя, — не позавидуешь.

— Чего уж, — Шаламов снова закурил. — Я и хотел посоветоваться. Раз такая нервотрепка! Сам генерал! Люди, видно, важные тут зашевелятся. К Игорушкину побегут. В общем, дело непростое, чую. Переполох будет. Да и я, понимаешь, Володь, не верю пока тому, что на поверхности. Молодая женщина… красивая и мертвая… Жуть! Если и сама вены себе вскрыла, за этим все равно многое таится…