Книга Москва - Андрей Круз

— Примеряй, подгоняй.

Интересно… так мне подумалось, когда я разглядывал обновку. И шлем, и броник были новенькими, со склада. Шлем красовался защитно-зелёными кевларовыми боками и отделанным чёрной резиной краем. И форма у него была не наша классическая армейская, а что-то вроде германской десантной, сидел он на голове высоко, открывая уши, и был очень лёгким. Соловьёв назвал его БЗШ, или «Маска-4». Явно не суперзащита, всего лишь первый класс, но осколок выдержит и от удара защитит. И защитные очки на него нормально сели, как раз по резинке.

Бронежилет был в натовской раскраске «вудлэнд», модель совершенно мне незнакомая, не наша военная 6Б13, без передника и защитного воротника, только для торса. Опять из «экспериментальных запасов» выделили, тут к гадалке не ходи. Похоже, что они весь нестандарт решили нам перекидать. А нам что? А мы и не откажемся, если честно. Я вот как раз на выход с «нестандартным» АК-105 пришёл вместо уже привычного АКМ, вроде как «лётные испытания» провожу.

Ну да ладно, сойдёт, если к шлему и бронику вернуться — защитить это всё сможет. Без воротника и фартука жилет, правда, только для торса. Спецназеры же все были в новеньких БЗК «Пермячка», лишь недавно принятых на вооружение, защищающих чуть ли не всё тело. Видать, правда, что всё самое новое сначала в «Пламя» на обкатку попадало. Повезло.

— А что это за броник? — не выдержав, спросил я у Соловьёва. — Фигня какая-нибудь, на которую никто не согласен?

— Офигел? — даже возмутился он. — Новьё от НИИ Стали, «Бастион» называется. Новая спецсталь, СВД и пулемёт держит. А вес чувствуешь? Восемь кил всего!

— А на шею и пах защиты нет?

— Нет, — покачал он головой. — Чего нет, того нет. Серия новая, они только базовый жилет производить начали, нет на них воротника с фартуком покуда.

Я расстегнул подвесную, влез в этот самый жилет, подогнал его на боках по размеру. Ничего так, удобно, и вентиляция нормальная. Вентилирующий слой пружинит, так что если пуля угодит, то, может, рёбра и не поломает, и кровью харкать не будешь из отбитого лёгкого.

Натянул подвесную сверху и понял, что всё надо подгонять заново. Повозился ещё несколько минут, но настроил разгрузку на сильно растолстевшего себя. В довершение всего раскатал по лицу маску и натянул шлем, отрегулировав ремни. Отвык я от броника и каски, сразу почувствовал, как всё и со всех сторон давит и мешает. Нашлёпнул на лицо очки, всё равно на броню лезть, и на этом приготовления закончились.

Пока я возился со снаряжением, суета у машин закончилась, и стоило мне надеть каску, как послышалась команда: «По машинам!» Моё место было в головном БТР, как заодно и проводника, поэтому я бросился туда, и стоящий у машины майор Соловьёв переадресовал меня наверх, на броню. Верхние люки были открыты, там же, возле них, валялось несколько сидений от каких-то дешёвых конторских кресел, в скользкой дерматиновой оболочке, но без фанеры внутри, выполняющих функции поджопников, то есть предметов первой необходимости. Знаете, каково без них на холодной броне трястись? «Здравствуй, простатит!» — называется аттракцион. Это если не на жаре. Но и на жаре на горячей броне подчас без подкладки никак.

Кстати, американцы во Вьетнаме для солдат специальные алюминиевые тарелки производили. Бронеподжопники, так сказать. Если их М113 налетит на мину или фугас, и даже корпус не защитит от взрыва, то алюминиевая тарелка вроде как последний шанс. И говорят, иногда срабатывало, особенно в плане защиты солдатских гениталий от взрывного повреждения.

Колонна тронулась с места, взревев дизелями, тяжёлые машины плавно покатили в сторону КПП. БТР по комфорту езды, на мой взгляд, так и «мерседес» обгонит. Подвеска длинноходная, восемь толстых колёс, как на перине везёт. Это тебе не старушка-«копейка»[10]из тех, что у нас были, которая из тебя всю душу вытрясет и уронит при первом удобном случае, да ещё завоняет солярным выхлопом, закоптит всю морду. А плеваться соляркой ещё сутки будешь, не меньше.

Сам Соловьёв сидел, свесив ноги в командирский люк, запихав себе под задницу подушку от какого-то дорогущего дивана из коричневой альпаки. Рядом с ним из второго люка торчала голова в новом композитном шлемофоне, в очках и маске. Механ предусмотрительно прикрыл окна связанными друг с другом патронными ящиками, набитыми гравием, для пущей защиты, и смотрел теперь на дорогу через верх. Интересный шлемак, никогда таких не видел. У нас «мазута» в классических каталась, как четыре танкиста со своей собакой.

Моим соседом слева оказался среднего роста капитан лет тридцати на вид, со светлыми усами и с плечами пугающей ширины. Единственный без маски, и очки на шлем поднял. Он баюкал на коленях слегка потёртый «Печенег». Справа сидел прапорщик, вооружённый автоматом с подствольником.

Наш оторвавшийся вперёд от колонны БТР провилял по лесной дороге, на которой нам, кстати, не попалось ни одного мертвяка, и вырвался на пустынное Ленинградское шоссе. Абсолютно, совершенно пустынное, по которому не ехало ни единой машины. Всё. Исход из Москвы завершился, равно как и из её пригородов. По крайней мере, с этой стороны. Фонари вдоль дороги не горели, ещё густую сумеречную полутьму рассекали лишь лучи наших фар. Соловьёв счёл, что пока соблюдать светомаскировку без надобности. В стоящих поодаль от дороги домах Солнечногорска кое-где светились окна, но были ли там люди или просто свет не был выключен?

— Откуда энергия? — спросил я сидящего молча капитана.

— От МЧС, — ответил он. — Они вместе с фээсбэшниками, московским ОМОНом и частью «внутряков» электростанции и распределительные сети взяли под охрану. Поделили обязанности. Армейцев на топливо и заправки кинули, нас вот как разведку всё больше пользуют, а они энергетику приняли.

— И сколько продержатся?

— Недолго, наверное, — пожал он своими плечищами. — По слухам, атомные станции уже начали в крепости превращать. Будут глушить на каждой все энергоблоки, кроме одного, их тогда лет на сто хватит. Но возле Москвы таких нет.

Ну вот, а я гадал. Можно было бы и раньше спросить. Взяли же организованно под охрану те же склады Росрезерва? А заправки? А НПЗ и топливные базы? Так почему не взять, хотя бы на первое время, электростанции?

— А отходы? — спросил я.

Насколько я понимаю, вывоз отходов с атомной станции не менее критичен, чем отсутствие топлива.

— Не знаю, — пожал плечами капитан. — Наверное, что-то придумали. Или потом придумают.

— Ага, придумают. Загрузят в бочки и затопят где-нибудь, — вмешался прапорщик. — Я раньше в морпехе служил, в Печенге, у нас много говорили о том, что всё это в море топят.

— Не врали? — спросил я. — Я сам помню, как об этом болтали, но тогда времена такие были, что болтали о чём угодно.

— Не знаю, — покачал он головой. — Я на палубе не стоял, когда с неё бочки сталкивали, но говорили много.